Знойное лето - [72]
— Это что т-такое? — спросил Рязанцев, обходя лодку. — Я же русским языком объяснял!
— Ну и что с того? — нахмурился Егор Харитонович. — Ты так думал, а Егор по-своему. Между протчим, ты не вопросы задавай, а скажи, где тебя черти носят? Тоже мне — начальник! Руководить вас тут много, а Егору одному вкалывать, да?
— Егор Харитонович, мы не на базаре, — напомнил Рязанцев. — Давай не будем торговаться.
— Ты на что такое намекаешь? — насторожился Егор Харитонович. — Нет, ты прямо отвечай, а очки потом прочистишь. Да в гробу я видал!
Что хорошо умеет Басаров, так это заводиться с одного оборота. Вот и сейчас перед Рязанцевым была продемонстрирована эта способность.
— В бога-крестителя! Сколь на Егоре верхом кататься? — фуражечка уже на земле валяется, грязный кулак замелькал перед носом Рязанцева. — Егор вам кто? Богов племянник?
Покричав, Басаров пнул железный бок лодки, плюнул и подался прочь, высоко и гордо задрав голову.
— Егор Харитонович! — испуганно и жалобно позвал Рязанцев. — Да постой же, давай спокойно поговорим, — но поскольку Басаров даже не обернулся, Саша Иванович добавил: — Баба ты, Егор Харитонович! Истеричная баба! Струсил? Иди, проваливай, без тебя обойдусь! Не умеешь, так не брался бы!
Басаров тут же остановился, повернулся и столь же стремительно пошел назад.
— Ты что сказал? — угрожающе спросил он струхнувшего Сашу Ивановича. — Ты меня как обозвал? Это Егор не умеет, да? Личность мою оскорбляешь, да?
Через несколько минут, угомонившись, они сидели возле лодки и курили как ни в чем не бывало.
— А ты ничего парень, — ударился в рассуждение Егор Харитонович. — На полном серьезе, между протчим… Вот появился ты в деревне, разок по улице прошелся, а я себе говорю: вот смотри, мировой парень прибыл! Да брось ты, чего надулся! Сварганю тебе пароход. Егор хоть и газанет когда на повороте…
— Хвастун ты, Егор Харитонович, — сказал ему Рязанцев. — И дурачишься без меры.
— Просто так жить — скукота одна, — признался Егор Харитонович. — Ладно, посидели, отдохнули… Так чем не глянутся тебе эти пузыри-поплавки?
— Вообще-то они не помешают, — согласился Рязанцев.
— Ну вот, — хмыкнул Егор Харитонович. — Крылья счас приваривать?
— Какие еще крылья? — не понял Рязанцев.
— Иначе она не полетит.
— Пока достаточно, чтобы плавала, — Саша Иванович развернул заляпанные мазутом чертежи. — Смотри сюда, Егор Харитонович, и разумей… В передней части лодки навешиваем косилку или так называемые тральные грабли для сгребания скошенной массы. Положение режущего аппарата при работе можно изменять с помощью лебедки. Понятно?
— Это мне было известно до того, как ты родился. Одно неясно: каким паром будем двигать этот комбайн?
— К этому я как раз и перехожу, — Саша Иванович старается не обращать внимания на колкости. — В задней части лодки, на корме то есть, на специальную раму ставим самоходное шасси. Полуось левого редуктора цепями соединяется с гребным колесом. Что это дает? При такой схеме, Егор Харитонович, можно использовать все передачи коробки скоростей трактора и, что очень важно, пользоваться задней скоростью. Управлять косилкой будет один человек, то есть ты, из кабины трактора.
— Почему, опять я? — тут же закричал Басаров. — На хрена мне это надо! Она потонет, а мне отвечать, да?
— Ни в коем случае не потонет! — Саша Иванович нервно поправляет очки. — Мой расчет показывает, что глубина погружения лодки составит не больше тридцати сантиметров. Практически мы получаем возможность косить у самого берега.
— Ну и косите на здоровье! — хмуро отозвался Егор Харитонович. — Взяли моду, как что — Егора за бока. Свет клином на Егоре не сошелся?
Рязанцев не отвечает, будто не слышит.
— Молчишь, да? Между протчим, такого вредного человека, как ты, днем с огнем не найти. Сопит в две дырочки, а свое гнет. У председателя выучился, да? Учись, учись, все одно ума не прибавится.
— Какой уж есть, — вздыхает Саша Иванович. — А вот крепления здесь явно слабоваты.
— Как раз! Не придумывай. Раз Егор делал, то порядок!
— Егор Егором, а есть еще такая наука, сопроматом называется. То есть изучает прочность различных материалов.
Рязанцев попытался популярно изложить суть этой мудреной науки, но Егор Харитонович остался при своем мнении.
— Начхать! Егору твой сопромат ни к чему. У Егора не глаз, а ватерпас. Раз отмерил, а там хоть сколь режь, промашки не будет.
— А пословица рекомендует поступать наоборот, сначала семь раз отмерить, — поправил Рязанцев бесшабашного корабела.
— Мне пословица не указ! Понял? Ишь, крепление ему не глянется! Егора он будет учить! Да не родился такой человек…
Басарова понесло, заботалил. Саша Иванович незаметно исчез, а Егор Харитонович все выкрикивал свои вопросы. Опомнившись, он удивился.
— Смылся очкарик! Не выдержал критики!
Постояв у лодки и почесав в задумчивости затылок, Басаров включил сварочный аппарат и положил на днище еще один ряд креплений.
На другой день Рязанцев прибежал на машинный двор раненько. Егор Харитонович делал вид, что присутствие инженера и изобретателя его нисколько не интересует. Выгибая деревянной колотушкой железные листы, Басаров изредка бросал как бы в пустоту отрывистые фразы:
Это наиболее полная книга самобытного ленинградского писателя Бориса Рощина. В ее основе две повести — «Открытая дверь» и «Не без добрых людей», уже получившие широкую известность. Действие повестей происходит в районной заготовительной конторе, где властвует директор, насаждающий среди рабочих пьянство, дабы легче было подчинять их своей воле. Здоровые силы коллектива, ярким представителем которых является бригадир грузчиков Антоныч, восстают против этого зла. В книгу также вошли повести «Тайна», «Во дворе кричала собака» и другие, а также рассказы о природе и животных.
Автор книг «Голубой дымок вигвама», «Компасу надо верить», «Комендант Черного озера» В. Степаненко в романе «Где ночует зимний ветер» рассказывает о выборе своего места в жизни вчерашней десятиклассницей Анфисой Аникушкиной, приехавшей работать в геологическую партию на Полярный Урал из Москвы. Много интересных людей встречает Анфиса в этот ответственный для нее период — людей разного жизненного опыта, разных профессий. В экспедиции она приобщается к труду, проходит через суровые испытания, познает настоящую дружбу, встречает свою любовь.
В книгу украинского прозаика Федора Непоменко входят новые повесть и рассказы. В повести «Во всей своей полынной горечи» рассказывается о трагической судьбе колхозного объездчика Прокопа Багния. Жить среди людей, быть перед ними ответственным за каждый свой поступок — нравственный закон жизни каждого человека, и забвение его приводит к моральному распаду личности — такова главная идея повести, действие которой происходит в украинской деревне шестидесятых годов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.