Знай мое имя. Правдивая история - [136]

Через несколько дней Трамп высмеял ее на съезде в Миссисипи:

— Как вы добрались домой? — Я не помню. — Как оказались там? — Я не помню. — Где это место? — Я не помню. — Как давно это было? — Я не знаю. — В каком районе? — Я не знаю. — Где тот дом? — Я не знаю. — На первом или на втором этаже, где все произошло? — Я не знаю. Но я выпила всего один бокал пива — это все, что я помню.

Толпа громко смеялась и аплодировала. А я видела Трампа, плюющегося углями, в то время как мы оставались водой.

В самом начале этой истории я была одна и представляла собой полуголое бесчувственное тело. Я ничего не помнила. И так многого не знала. Мне пришлось бороться с судебной системой, о которой я не имела представления, с лысым судьей в черной мантии, с адвокатом защиты в узких очках. С Броком и его волевым подбородком, с его серьезным отцом, с двумя адвокатами по апелляционным делам. Против меня были обстоятельства, против меня держали оборону образованные и влиятельные мужчины. Дело принимало все более серьезный и суровый оборот. Я читала комментарии, в которых люди смеялись над моей болью. Я помню, как была беспомощна, напугана, унижена, как постоянно рыдала. Но я помню и другое — неподвижные плечи адвоката защиты, когда произнесли слово виновен. Я знаю, что Броку пришлось спать на жесткой койке в тюремной камере всего девяносто дней, но все-таки пришлось. Знаю, что судья, давший ему этот срок, больше никогда не появится в суде. Знаю, что апелляция Брока была отклонена. Один за другим все они растеряли свое влияние, повалились на землю, и когда пыль улеглась, я осмотрелась и увидела, кто из нас устоял.

Только Эмили Доу. Я выжила, потому что оставалась тихой, потому что больше слушала, чем говорила, потому что писала. Потому что не отступала от правды, оберегала ее, как крохотный огонек в бурю. Так и вы не опускайте голову, когда подступают слезы, когда над вами насмехаются, когда вас оскорбляют, когда вам не верят, угрожают, когда говорят, что вы ничтожество, когда ваше тело воспринимают только как набор отдельных отверстий. Да, путь может оказаться длиннее и тяжелее, чем вы думали, боль будет настигать вас снова и снова. Но не становитесь такими же, как те, кто издевался над вами. Будьте сильны в своей нежности. Никогда не боритесь, чтобы обидеть, сражайтесь за то, чтобы вдохновлять. Боритесь, потому что заслуживаете безопасности, радости и свободы. Боритесь, потому что это ваша жизнь. Ваша, а не чья-то еще. Я боролась, и я здесь. И теперь вижу, что почти все, кто сомневался во мне, кто пытался обидеть или почти сломил меня, исчезли. Осталась я одна. Пришло время стряхнуть с себя эту пыль и двигаться дальше.

Заявление Эмили Доу о воздействии на жертву

Опубликовано Кэти Джей Эм Бейкер

На BuzzFeed 3 июня 2016 года

Стэнфордская жертва обратилась с этим мощным посланием к своему насильнику

Ваша честь, если можно, я хотела бы обратиться со своим заявлением напрямую к обвиняемому.

Ты меня не знаешь, но ты был во мне, и именно поэтому мы оба сегодня здесь.

Тихим субботним вечером семнадцатого января 2015 года я находилась дома. Отец приготовил ужин, и мы вместе с младшей сестрой, приехавшей на выходные, сели за стол. С утра нужно было ехать на работу, поэтому я собиралась вскоре пойти в свою комнату. Сначала я так и решила: полежу в постели, посмотрю телевизор, почитаю — пока сестра с подругами будет на вечеринке. Но затем подумала, что это наш единственный вечер, который мы можем провести вместе, что дел у меня никаких нет, так почему бы не сходить на ту глупую вечеринку. Всего-то в десяти минутах езды от нашего дома. Побуду с сестрой, подурачусь, посмущаю ее своими танцами. По дороге я еще пошутила, что студенты, наверное, все с брекетами. А сестра смеялась над моим вязаным жакетом: будто в нем я похожа на библиотекаршу. Я знала, что буду там самой старой, и называла себя большой мамочкой. На вечеринке корчила смешные рожи, вела себя беспечно и, совершенно утратив контроль, слишком увлеклась алкоголем, не принимая в расчет, что уже не столь вынослива, как была когда-то в колледже. Следующее, что я помню, — узкая больничная кровать, пятна засохшей крови на локтях и тыльных сторонах ладоней, полоски отклеивающегося пластыря. Я почему-то подумала, что упала и меня отнесли в административное здание кампуса. Я была спокойна и только недоумевала, куда делась моя сестра. Помощник шерифа сказал, что на меня было совершено нападение. Но и тогда я осталась спокойной, уверенная, что меня с кем-то перепутали. Ведь на той вечеринке я никого не знала. Когда мне наконец разрешили пойти в уборную, я обнаружила, что под выданными мне больничными штанами нет трусов. До сих пор помню то чувство: пальцы скользят по коже, но цепляются только за тело, на котором — ничего. Я даже глянула вниз — точно ничего. Тонкий кусочек ткани — единственное, что должно было находиться между моим влагалищем и всем остальным миром, — отсутствовал. Я замерла. И внутри меня все замерло. Даже сегодня не нахожу слов, чтобы описать то свое состояние. Стараясь как-то сохранить чувство реальности, я предположила, что, должно быть, полицейские разрезали на мне трусы ножницами и взяли их в качестве улики.