Знай, что я люблю тебя - [43]

Это был первый раз, когда Монтсе попала в кварталы за станцией «Франция», представлявшейся ей неким занавесом, ширмой между двумя мирами. Если бы не Сантиаго, она, наверное, никогда не решилась бы пойти в тот квартал. Транзисторы хрипели на всю улицу голосом Антонио Молины. Запах готовящейся мясной солянки мешался с дымом дешевого топлива и вонью гниющих водорослей, которые горами высились на припортовом рынке. Сантьяго ни разу не взял ее за руку. Она впервые видела его таким скованным — он шел, ссутулившись, втянув голову в плечи, всегда на шаг впереди Монтсе, и неохотно отвечал на приветствия.

У матери Сантиаго Сан-Романа был свой магазинчик недалеко от шумного Каррер-де-Бальбоа со снующими туда-сюда автомобилями, там, где чадящие трубы Газовой электростанции, казалось, убивали любое проявление жизни. Это была убогая грязноватая лавчонка. Старые каменные плиты ветхого строения были вымазаны глиной и покрыты щербинами. Прилавок и древние стеллажи были покрыты множеством слоев старого лака, который делал их почти черными. Стекла в двери были плохо подогнаны и задребезжали, когда они вошли. Сантиаго поцеловал мать и сухо сказал: «Познакомься, мама, это Монтсе». Женщина посмотрела на девушку странным затуманенным взглядом, будто со дна глубокого колодца, потом подняла глаза на сына: «Ты уже поел, Санти?» — «Нет, мама, еще только двенадцать часов. Я потом поем». Сантиаго взял пачку «Честерфилда» и сунул в карман. Монтсе старалась выглядеть спокойной и терпимой, но ей было невообразимо трудно выдерживать эту тягостную обстановку, было страшно неуютно под взглядами этой явно больной женщины, с ног до головы одетой в траур. Мать Сантиаго тем временем присела к небольшому столику и достала откуда-то спицы и моток шерсти. Сан-Роман жестом попросил девушку подождать немного и скрылся в подсобке. Она стояла, не зная, что делать или что сказать женщине, которая сидела молча, не отрывая сосредоточенного взгляда от вязанья. Монтсе долго разглядывала нагромождение коробок с табаком, не зная, как убить медленно тянущееся время. В конце концов отчаявшись, она все-таки попыталась завязать разговор: «Кажется, сегодня будет не так жарко». Мать Санти изумленно подняла голову, отложила вязанье и встала. «Простите, я не видела, как вы вошли, — сказала она так, как будто увидела Монтсе только сейчас. — Чем я могу вам помочь?» Девушка похолодела, она не знала, как реагировать. «Н-ничего, спасибо, мне ничего не надо. Я Монтсе, подруга Санти». Женщина вгляделась в ее лицо, пытаясь найти знакомые черты: «Ах да, Монтсе! Санти еще не пришел. Он в мастерской. Если хочешь, я передам ему, что ты приходила». Монтсе кивнула головой в знак согласия. Женщина снова опустилась на стул и уткнулась в свое рукоделие. Из дальней комнаты показался Сантиаго, держащий руку в кармане. Он вновь поцеловал мать: «Мама, я ухожу». Она безучастно попрощалась с ним, не поднимая головы.

Они молча вышли на улицу, Монтсе попыталась улыбнуться: «Твоя мама настоящая красавица». — «Видела бы ты ее несколько лет назад! У меня есть фотографии с тех времен, когда она только приехала в Барселону и познакомилась с моим…» — Сантиаго помрачнел и безнадежно махнул рукой. Потом сунул руку в карман, достал оттуда серебряный перстенек, нежно взял руку Монтсе и надел кольцо на палец, с которого оно не сваливалось. Девушка одарила его улыбкой: «Это мне?» — «Конечно. Это фамильный перстень. Он перешел в наследство от бабушки моей матери, а теперь должен принадлежать тебе». Монтсе крепко сжала в своих ладошках руки Сантиаго: «Что с твоей мамой, Санти? Чем она больна?» — «Не знаю. Врач говорит, что-то нервное. Она всегда была такой, сколько ее помню. Я привык. — Сантиаго заметно волновался, переминаясь с ноги на ногу. — Пойдем отсюда. В этом квартале очень жарко», — сказал он Монтсе.

Когда Сантиаго Сан-Роман проснулся в спальне Монтсе, солнце уже освещало своими ласковыми лучами балкон. Он с трудом сообразил, где находится, потом неожиданно испугался, почувствовав рядом живое тепло уютно сопящей девушки. Во рту все еще ощущалась сладость ее поцелуев. Простыни и подушка были пропитаны ее запахом. Он глубоко втянул ноздрями воздух, чтобы удержать это ощущение навечно. Спящая Монтсе была так прекрасна, что он не захотел ее будить, а осторожно вылез из постели и оделся, не отрывая от девушки взгляда. Дом был погружен в полную тишину. Было еще очень рано. Сантиаго знал, что домработница придет сегодня не раньше десяти, только после того, как основательно обойдет рынок. Он прошелся по коридорам, разглядывая картины и мебель, будто в музее. Впервые в своей жизни он попал в дом, где были настоящие ковры. В гостиной витал запах кожаных кресел и шелковых портьер. Он вошел в кабинет. Одна стена была полностью уставлена книгами, другую закрывали развешанные рядами дипломы. Сантиаго сразу почувствовал себя чужим в этом месте. Он снова вернулся в коридор, не без труда нашел входную дверь и спустился вниз по лестнице. На улице он сунул руки в карманы — там оставалось всего шесть песет. Сан-Роман быстро прошелся по их вчерашнему пути, пока не обнаружил то, что искал, — знакомую урну. Он запустил туда руки и достал книги и папку Монтсе.