Знать и помнить - [17]

В истории нашего народа не должно быть больше подобных "черных пятен". Нет и не может быть никаких оправданий Сталину и его окружению за ту боль, которую они причинили советскому народу. Ни о каком восстановлении сталинских пьедесталов не может быть и речи. Сталин остается олицетворением деспотизма, самодурства, произвола. А это не социализм! Надо все это донести до молодого поколения, написать правдивую историю всех событий.

Очевидцев с каждым годом становится все меньше, а без правды сейчас жить нельзя.

17 марта 1987г.

Н. Д. Данилова, г. Москва

МЫ БЫЛИ "ЩЕПКАМИ"

От ряда людей старшего поколения я слышала слова: "При Сталине был порядок".

А что это был за порядок, они не знали, так как их он, к счастью, не коснулся, а до других им дела не было, отгородились глухой стеной. Что касается меня, то все члены моей семьи стали жертвами культа личности, теми "щепками", которые разлетелись во все лагеря, когда беспощадно "рубили лес"...

Мой отчим, инженер НКПС, был арестован в 1937 году.

Больше мы его не увидели, финал известен. Осталась лишь посмертная реабилитация.

Меня арестовали на четвертый день войны, 25 июня.

Я работала переводчицей с английского на киностудии "Мосфильм". Впрочем, это не играло роли, просто "чистили" Москву. Моя мать осталась одна, так как 19-летний брат был на фронте, защищал Родину, там и погиб. А до этого его не принимали из-за отца - "врага народа" - ни в один институт.

Особое совещание мне дало срок: 10 лет пребывания в ИТЛ [Исправительно-трудовой лагерь] (без статьи, обосновали двумя буквами "ПШ" - "подозрение в шпионаже"). Я попала в Карлаг [Карагандинский лагерь] на общие работы, там познакомилась с моим будущим мужем, ленинградцем. Через семь лет меня освободили "за отсутствием состава преступления", но судимость не сняли, а в паспорте поставили роковой штамп "39", что означало минус 39 городов для проживания. Я поселилась с мужем, также освобожденным в 1948 году, в Угличе. У нас родился сын. Вскоре муж умер, и я осталась одна с маленьким ребенком. Жить в Москве у матери я не имела права, в Угличе меня на работу никуда не принимали из-за "волчьего паспорта". Долго была без работы, пока не приняли секретарем в горкомхоз, где и проработала до 1955 года, до полной реабилитации.

В Вашей статье упоминается имя генерал-майора В. Е. Климовских. Вместе с его женой Юлией Ипполитовной Климовских я была в саратовской тюрьме и затем в Карлаге. Оба их сына также были репрессированы и сосланы в ИТЛ. Хотелось бы узнать о дальнейшей судьбе Юлии Ипполитовны. Быть может, Вы что-либо знаете о ней? Я была свидетельницей ее страданий за судьбу мужа и сыновей. В Москве оставалась только ее старенькая мать, которая героически слала им посылки в лагеря.

С 1955 года я вновь стала работать на "Мосфильме" в прежней должности, а в 1986 году вышла на пенсию. Дома бережно храню три справки о реабилитации - мою, отчима (посмертно) и мужа. Я никогда не озлоблялась, всегда верила в то, что справедливость должна восторжествовать, потому что вокруг видела таких же невинно осужденных людей, как и я. Я была и осталась человеком, преданным своей Родине, и радуюсь тем переменам, которые происходят сейчас в нашей стране. Что касается фильма "Покаяние", то я его смотрела трижды и готова смотреть еще, хотя там показана лишь сотая доля того, через что прошли невинно пострадавшие люди. Вам я еще раз низко кланяюсь за правду.

18 марта 1987 г.

Г. И. Левин, ветеран труда,

76 лет, г. Тула

МЫ - ДЕТИ АРБАТА

Я родился в Москве в 1911 году, и первые мои детские памятные впечатления были - Февральская революция 1917 года, восторженные демонстрации на улицах по случаю свержения самодержавия.

А следом - октябрьские события 1917 года. Помню звуки пушечной канонады, которые доносились с Арбатской площади, вблизи нее мы жили. Там много дней шли бои с кадетами, которые не сдавались, засев в своем училище. Пришлось мне раза два видеть совсем близко и Владимира Ильича Ленина. Помню, он с Надеждой Константиновной выходил с какого-то собрания, а я случайно проходил мимо. Запомнилось, как скромно Владимир Ильич был одет:

старое зимнее пальто с каракулевым воротником-шалью, с множеством проплешин на воротнике.

После школы поступил в архитектурный институт. И тут случилось со мной почти дословно то, что описано в необыкновенном романе А. Рыбакова "Дети Арбата". Я и жил на Арбате, и все описанные в романе дома и переулки знаю с детства. А персонажи романа - это я и мои товарищи. Да, я действительно дитя Арбата! Я в свои 20 с небольшим лет, как и ребята из этого романа, был арестован и стал свидетелем произвола тех лет, чудовищных, нелепых обвинений, жестоких допросов сотен, а затем в лагере (имел 10 лет!)

тысяч таких же, как я, ни в чем не виновных людей. Приведу лишь два момента из многолетних моих испытаний.

1. Зима 1937/38 года. Старинная тюрьма в Туле, построенная еще при Екатерине Второй. В камере, рассчитанной на 20 - 30 человек, находятся 200, а то и более. Вновь поступающего в нее втискивают, как теперь в часы пик в некоторые вагоны метро. В камере - рабочие, колхозники, городская интеллигенция, много партработников, вплоть до секретарей райкомов. Днем еще можно сидеть, поджав под себя ноги. А ночью лежать можно, только тесно прижавшись друг к другу, всем на одном боку, а перевернуться - лишь всем сразу, по команде старосты камеры. Тюрьма не только не отапливается, хотя на улице мороз 30 градусов, но в открытые за решетками окна из камеры валит такой пар, как из фабричной трубы под давлением. Пища (баланда из гнилой или мороженой капусты) выдается один раз в два - два с половиной дня, то среди ночи, то днем.