Знание-сила, 2008 № 03 (969) - [37]
Что же знает наука о боли? Ею мы называем психологическое переживание, которое рождается в мозгу в ответ на приходящие туда сигналы определенного типа. Сигналы эти рождаются в кончиках нейронов, если место, где они находятся, будь то ткани или органы, почему-либо раздражено механически, термически или химически (например, ушибом, прикосновением к горячему, каким-нибудь хроническим воспалением или повреждением). То, что мы именуем «острой болью» разного типа (колющей, режущей и т.п.), врачи называют «хорошей болью», ибо она играет упомянутую выше защитную роль — порождающие ее сигналы сообщают мозгу о необходимости принять срочные меры для устранения причин этой боли, и мозг реагирует на них немедленным приказом, посылаемым по моторным нейронам — отдернуть руку от горячего, перестать напрягать мышцу, которая грозит вот-вот порваться, и так далее.
Понятно, что сигналы, порождающие «хорошую боль», должны приходить в мозг быстро, и действительно — они бегут туда по специальным «быстрым» нейронам; эти нейроны окутаны изолирующей миелиновой оболочкой и потому проводят электрохимический сигнал за тысячные доли секунды. Сигналы о последействии (от ушиба, ожога, повреждения какого-либо органа или его воспаления) идут в мозг по «медленным» нейронам, не имеющим такой оболочки и потому проводящим сигнал в течение целых секунд. Такие сигналы порождают ощущение «плохой боли» — тупой, тянущей, вяжущей, ноющей, короче говоря — боли хронической, свидетельствующей о каком-то продолжающемся процессе в организме.
Все «болевые» сигналы приходят сначала в основное тело проводящего их нейрона, то есть в спинной мозг, где они вызывают выделение особых химических веществ — глютамата (в случае «хорошей» боли) или некоего вещества Р (в случае боли «плохой»). Оба эти вещества представляют собой нейромедиаторы (так называется широкий класс веществ, помогающих переходу нервных сигналов из одного нейрона в следующий), и с их помощью «болевой» сигнал достигает головного мозга и поступает там в гипоталамус. И только оттуда он наконец посылается в специальный «центр боли», который и порождает боль как психологическое ощущение.
Одновременно гипоталамус посылает сигнал в гипофиз, и гипофиз, отвечая на этот сигнал, начинает спешно производить молекулы особых «антиболевых» гормонов. Химически эти молекулы представляют собой простейшие белковые молекулы, пептиды, состоящие из небольшого (5—30) числа химических звеньев, так что выработать их — дело несложное и быстрое, но роль этих небольших молекул в борьбе с болью огромна. Выйдя из гипофиза, они мгновенно находят соответствующие им места на нейронах, так называемые «опиодные рецепторы» (чувствуете знакомое слово «опиум»?!), и, усаживаясь на такие рецепторы, глушат «болевые» сигналы, идущие в мозг по этим нейронам. В результате уровень боли существенно уменьшается.
Существование собственных «антиболевых» веществ в мозгу было обнаружено сравнительно недавно, в 1975 году. Первый по времени открытия тип таких веществ — эндорфины — получил свое название из слияния двух слов: «эндогенный», то есть производимый самим организмом, и «морфины», то есть подобные естественному морфию; позднее были найдены еще два класса аналогичных веществ — энкефалины и динорфины. Все они действуют как естественный морфий (который, кстати, по сей день остается самым сильным из всех известных болеутоляющих). Они подобны морфию или опиуму и в том, что способны вызывать чувство удовольствия, порой доходящее до эйфории. А поскольку производство эндорфинов в мозгу резко усиливается не только при боли, но и при физической нагрузке, то они появляются и во время сексуального акта, способствуя оргазму, а также во время усиленных физических упражнений, когда они приводят к сходной с оргазмом специфической «эйфории бегуна», которая порой заставляет спортсмена продолжать бег до полного изнеможения. (Некоторые эксперименты указывают на роль эндорфинов и в «эффекте плацебо».)
Молекулы морфия или опиума, попав в организм, тоже садятся на опиодные рецепторы и имитируют действие антиболевых гормонов. При этом морфий — настолько сильный анальгетик, что подавляет не только «болевые» сигналы, как таковые, но заодно и близкие по характеру сигналы, приходящие от раздраженного воспалением простуженного горла и вызывающие позывы к кашлю. Но, конечно, пользоваться морфием как средством от простуды — все равно, что стрелять из пушек по воробьям: и дорого, и опасно, потому что морфий, как известно, вызывает привыкание. Поэтому против простуды пользуются куда более слабым кодеином. И раз уж мы заговорили о воспалении, то скажем еще, что его «болевые» сигналы специфичны — они порождаются особыми веществами, образующимися в воспаленной ткани, простагландинами. Эти вещества делают доброе дело, сигналя мозгу о воспалении, но сигналят они порой так сильно, что их хочется унять, и тогда мозг использует для этого нейромедиатор глицин, работающий примерно так же, как эндорфины. Ну, а там, где глицина не хватает, наука придумала аспирин и ему подобные препараты. Они подавляют действие ферментов, без которых простагландины просто не образуются. Увы, аспирин часто вызывает повреждение стенок желудка, вплоть до кровотечений, поэтому ему на смену придумали было «Вайокс», но он, тоже, увы, оказался вызывающим инфаркты. Да, борьба с болью — это нелегкая борьба, по многим направлениям сразу.
