К 1860-м годам две национальные идеологии относительно ценности сточных труб противостояли друг другу через Ла-Манш. Французскую позицию облек в превосходную литературную форму Виктор Гюго. После восклицания Камбронна[>2 Во время битвы при Ватерлоо французский генерал Камбронн, возглавлявший последнее каре старой гвардии, на предложение англичан сдаться ответил: «Гвардия умирает, но не сдается!» и добавил: «Дерьмо!» (по другой версии — только «Дерьмо!»). После этого появился эвфемизм «слово Камбронна». (Прим. переводчика.)] слово «la merde» (дерьмо) считалось чем-то очень французским и очень коммерчески ценным. В «Отверженных» оно питает «утробу Левиафана». Спору нет, пишет Гюго, парижская клоака последние десять веков была язвой города, но «L'egout est le vice que la ville a dans le sang» (клоака — это порок, который у города в крови). Всякая попытка сливать больше нечистот в подземную сеть только увеличила бы и без того невероятные ужасы городской клоаки. Кто хочет жить в городе, должен смириться с его смрадом.
Противоположную позицию — с верой в высокую ценность канализации и низкую ценность экскрементов — занял в 1871 году принц Уэльский, будущий король Эдуард VII. «Если бы я не был принцем, — сказал он, — я бы хотел стать слесарем». Приблизительно в то же время Хеллинджер убеждал своих коллег по Королевскому обществу искусств: «В ваших сильных руках лежит, на ваших крепких мышцах сладко дремлет, в ваших умелых пальцах покоится здоровье этого Левиафана среди городов!» Этому английскому взгляду дает французскую литературную форму Жюль Верн в своем романе: «Чистить, непрестанно чистить, уничтожать миазмы сразу, как они возникнут от человеческого скопления, — вот главная и первоочередная задача центральных правительств». Пот трудящихся классов был опасен, если он пах.
Чтобы дезодорировать Лондон, английские архитекторы предложили использовать воду. Еще в 1596 году сэр Джон Харрингтон, крестник королевы Елизаветы I, изобрел ватерклозет и издал трактат о его устройстве, но для большинства это устройство оставалось лишь забавной диковиной. Затем в 1851 году Джордж Дженнингс устроил общественные ватерклозеты в Хрустальном дворце на Всемирной выставке, и 827 280 человек, то есть 14 % всех посетителей, их опробовали и заплатили за их использование. Это «удобство, соответствующее высокой ступени нашей цивилизации», усовершенствовал некий мистер Крэппер, владелец литейной мастерской. Предохранительный клапан смыва — «anus mirabilis» (чудесный анус) — был запатентован в Англии, и с тех пор английское слово «ватерклозет» стало неотъемлемой частью всех культурных языков. Согласно отчету правительства США, Балтимор был последним городом в северо-восточных штатах, производившим удобрения «естественным образом» и перешедшим на обязательный смыв только в 1912 году.
К концу XIX века бактерии фекального происхождения начали просачиваться в водопровод. Инженеры оказались перед выбором: пустить ограниченные экономические и организационные ресурсы на очистку сточных вод или на фильтрацию водоснабжения. В первой половине века акцент делался на стерилизации воды. Незадолго перед тем прежняя теория грязи, объяснявшая болезнь как результат порчи внутри организма, сменилась новой бактериальной теорией, согласно которой организму постоянно угрожают вторжения микробов. Горожане требовали прежде всего подачи «питьевой воды без микробов» в домашние краны. Позже, к середине века, то, что течет из крана, из жидкости без запаха превратилось в жидкость, которую не всякий решался пить. Трансформация Н2О в чистящую жидкость завершилась. Общество могло обратиться к «очищению» канализации и спасению озер. В США сбор и переработка нечистот и отходов к 1980 году стали самой большой расходной статьей местного самоуправления. Больше стоили только школы.
Я думаю, что архаическим грекам с помощью ритуальных омовений обычно удавалось устранить скверну. Наша попытка отмыть город от дурных запахов, очевидно, провалилась. Я ночевал в Далласе в шикарном клубе: флаконы с ватными тампонами распространяли парализующий обонятельные нервы мощный анестетик, маскируя неудачу самого дорогого водопровода, какой можно купить за деньги. Дезодорант заглушает обоняние своего рода «розовым шумом». Наши города стали местом исторически беспрецедентной вони. И мы стали так же нечувствительны к этому загрязнению, как парижане в начале XVIII века — к трупам и экскрементам.
Перевод с английского Григория Дашевского
Первая форма человеческого поселения, которая всерьез сталкивается с проблемой отходов, — это город. В древнем Уре (3500 лет назад) на площади в одну квадратную милю жили 65 тысяч человек, и все эти люди просто выливали свои горшки на улицу. Туда же попадал весь домашний мусор. Не говоря уже о запахе, сопровождавшем такое простое решение проблемы, оно приводило к постоянному подъему уровня почвы. Приходилось переносить двери повыше. Другие цивилизации древности достигали больших гигиенических успехов. В городах, существовавших с 2500 по 1500 год до нашей эры в долине Инда, в домах были мусоропроводы и туалеты с водным смывом. А на окраине города всегда существовала свалка, куда вывозили городской мусор.
