Знание-сила, 2006 № 08 (950) - [52]
Таким образом, собирались большие богатства. И жили так с X века — примерно с 962 года. Но вот — XII век, и Фридрих I из новой династии Гогенштауфенов принимает решение: подчинить наконец по-настоящему. Пять походов — и кажется, ют-вот получится, цель близка... Был, конечно, еще и соперник в липе Папы. С папой все очень сложно: удается то договориться с ним, то прижучить его...
Самый знаменательный поход состоялся в 1158-м. Фридрих шел со строжайшими намерениями реально покорить Италию, пожег уже несколько городов — и встретил очень серьезное сопротивление в Милане. Он осаждал месяц. Это была первая осада Милана (вторая продлится два года). И миланцы сдались бы — то есть они действительно сдались, но тут Барбаросса проявил свои черты, которые и делают его мифом и показывают, что особенно всерьез принимать этот миф нельзя.
Руины замка Фридриха Барбароссы
Ему мало было просто их капитуляции. Он захотел их крайне унизить. Совершенно как план "Барбаросса": вначале — успешные военные действия, устрашение, затем — унижение. Но план еще не выполнен, Сталинград впереди.
Фридрих заставил миланцев прибыть к нему в военный лагерь и лечь ниц. Ну, уж это-то было совсем необязательно. Ибо к этому времени верхушка города — это те, кто на римский манер называет себя патрициатом. Они и знатны, и богаты, и считаются городской аристократией. Нет, потребовал непременно лечь ниц, унизиться. И, само собой, ограбил. И был доволен собой чрезвычайно. Собрал в Ронкальской долине так называемый сейм: совещание представителей всех основных итальянских городов Ломбардии по долине реки По. Совещание проходило в творческой атмосфере: долина была плотно окружена рыцарями Фридриха, и он фактически предъявил итальянцам ультиматум. Отныне в каждом городе будет наместник императора, называющийся подеста. Отныне высший суд во всех городах (а они управлялись коммунально) тоже у императора, и самое главное: периодическими фабежами, ребята, больше не отделаетесь. Вместо этого теперь будет регулярная подать в пользу императора. В той творческой обстановке, в которой все происходило — все помнили, как миланцы лежали ниц, кругом стояли солдаты Фридриха — итальянцы сказали: поняли, приняли. И Барбаросса, страшно довольный, удалился за Альпы.
И Милан немедленно восстал. Темпераментные миланцы вышвырнули этого самого подеста в окно с какого-то этажа, и он погиб. А дальше события стали приобретать драматический характер.
У Барбароссы, конечно, не было выхода. Мятеж надо было подавлять, тем более, что рядом волновалось еще несколько городов. И он учинил расправу над Миланом.
Два гола — с 1160-го по 1162-й — Милан был в осаде. И все время надеялся, что города вокруг него придут на помощь, станут союзниками, рассылал воззвания. Но окрестные города, прежде довольно сплоченные, на помощь не торопились. Горожан тоже не стоит идеализировать. Между итальянскими городами уже в конце ХП века вовсю была торговая и финансовая конкуренция, и Милан лидировал. Конечно, соперники думали: пусть он этот Милан как следует накажет, и в лидеры вырвутся другие: Болонья, Пьемонт, Винченца, Генуя, Венеция... Там же полно было претендентов. На помощь Милану никто не пришел. И миланцам после страшных бедствий пришлось сдаться Фридриху во второй раз.
Фридрих Барбаросса с сыновьями
И на этот раз вроде бы у Барбароссы опять-таки нет выхода. Ниц-то уже полежали, теперь надо что-то посильней. И он придумал. (Все это и формировало тот его мифологизированный образ, который так охотно проглотил Третий рейх.) Расправа чудовищная, всех — в крепостное рабство, всех провести под ярмом, выгнать из города все население, без имущества — унесешь только то, что можешь унести. А город разобрать. Совсем, полностью. Дома, церкви, в том числе собор. Стены, возведенные еще в древнеримскую эпоху. Ничто не уцелело: от целого города не осталось и пятидесятой части. То, что мы знаем — это Милан-2, отстроенный позже заново.
Ну, казалось бы, все? Но нет, Барбароссе мало. На рыночной площади он приказал провести борозду плугом и засеять ее солью. Как в Карфагене. Даром что уже христианская цивилизация: жест, важный в Риме, в Средние века был еще важней. Ведь Средневековье на первых порах — цивилизация не пишущая и почти не читающая. Жест для них — это текст. И вот таким жестом Барбаросса как бы оставляет текст: "Да, я настоящий римский император и с мятежным городом поступаю так, как римляне в третьей Пунической войне с враждебным североафриканским государством Карфаген". А эта так называемая третья война на самом деле была никакой не войной, а просто уничтожением Карфагена. И я убеждена: Фридрих знал об этом. Ведь основные реалии античной истории, хотя и сильно искаженные, подчас наивно перетолкованные, — жили в западноевропейском Средневековье. Сохранялись культовые и знаковые фигуры: Ахилл, Гектор, Александр Македонский...
Вот и Пунические войны каким-то отзвуком дошли.
Словом, расправа чудовищная. И вот тут-то города и объединились — в мощную Ломбардскую лигу. Император ушел, у него дома было много забот — вечных забот германских правителей: борьба со своими крупнейшими вассалами, которые восставали, едва он отлучится в эту самую Италию. Все-таки Альпы — хорошая преграда, за ними можно вести себя очень независимо.
