Знание-сила, 2004 № 09 (927) - [15]

Г. Зеленко: — А откуда пришла идея "на восток"? В книге "Майн кампф" Гитлер говорит, что мы начинаем с того места, где остановились 600 лет назад.

Е. Съянова: — Симпатичный человек был профессор Карл Хаусхофер, это он внушил Гессу, а тот — Гитлеру. Они все время говорят, что у славян слишком много земли.

Г. Зеленко: — А потом все понятно. Гитлер был потрясен репрессиями 1937 года в СССР. Он понял, что общество расколото, разделено на слои и один слой уничтожает другой, на этом и основаны его слова генералам: "Победите Красную армию на границе, а остальное — политика и мое дело: после разгрома на границе "колосс на глиняных ногах" рухнет сам". А тут Сталин преподнес еще ему замечательнейший подарок — финскую войну. Гитлер увидел, что армия воевать не умеет и победить ее на границе не составляет никакого труда: "Мы побеждаем Красную армию и никаких переговоров не ведем".

Е. Съянова: — Гитлер пошел бы на Россию в любом случае, даже если бы переговоры что-то смогли бы приостановить. Это было сутью его политики. К тому же у него было, по-моему, какое-то прямо-таки физиологическое отторжение "сильного зверя азиатской породы", как он сам называл Сталина.

Теперь у меня к вам вопрос. Есть действия созидающие, есть разрушающие. В какой разряд входит, по вашему мнению, написание моих книг?

Г. Бельская: — Думаю, что пришло время отрешиться от мифов, что враг, с которым мы столкнулись, это что-то нечеловеческое; вся бела в том, что это — люди, и показать их людьми надо, потому что ситуации повторяются. В книге разрушаются старые стереотипы, и чем быстрее мы избавимся от них, тем лучше.

И. Яковенко: — Ваша трилогия уже стала событием. Книги читают. Мое мнение, что они станут настольными для нацболов, скинхедов и многих таких ребят. Они там найдут свое, это станет малой библиотекой нацбола. Хорошо это или плохо? Вам решать.

Г. Зеленко: — Думаю, что прочтут ее гораздо больше людей, увлеченных историей, сюжетом, людьми, а если возьмутся читать по второму разу, то поймут много больше, чем кажется вначале. Думаю, что это очень важное культурное явление, потому что нам не хватает культурной, исторической литературы, воплощенной, в частно* сти, в людях. И я бы очень хотел, чтобы подобная серия была написана о наших вождях.

Н. Максимов: — Видеть подлинные документы захватывающе интересно. У вас не было возможности их напечатать или даже сослаться на них, поэтому, мне кажется, вы нашли прекрасный выход из сложной ситуации — написали роман, дав читателям возможность все-таки узнать об этих документах, опубликовать по существу их. Более того, исторический роман дает больше вариантов для размышлений, и книга выходит на уровень человеческих споров и становится предметом культуры, а не только исторического знания. Кроме того, в третьем томе опубликованы документы Нюрнбергского процесса. Где еще их можно увидеть? Это же замечательно, над ними можно подумать.

И. Яковенко: — Начнем с того, что нацболы видят в себе рыцарей, восставших против лживого мира. В Гитлере они увидят бесстрашного бунтаря, восставшего против фальши буржуазного общества. К Сталину ведь тоже такое отношение: начал с сохи, а кончил атомным оружием. Вот они и найдут свое в романе.

Е. Съянова: — Мне, наоборот, сказали, что ребята со свастикой меня побьют камнями. Им нужен Гитлер- монумент.

И. Яковенко: — Но замечательные ребята в Германии боготворили его такого, значит, что-то в нем было.

Е. Съянова: — Мы об этом уже говорили.

И. Яковенко: — У меня вопрос: почему такой прекрасно образованный человек, как Гесс, такой блестящий, как Лей, выбирают человека заведомо ниже их по возможностям, недоучку и выскочку, и делают его своим кумиром. Почему?

Е. Съянова: — Мне кажется, что в начале, в 20-е годы, они вообще не были уверены, что у них что-то получится, а роль вождя уже тогда требовала полной отдачи. Они нашли человека, который был абсолютным функционером и в этом ловил кайф, ему ничего не надо было, кроме этого. А Лею нужны были женщины, авантюры, пьянки в кругу богемы, Гессу — наука (пришлось, к сожалению, сократить четверть первого романа, где говорилось о научной деятельности Гесса), он работал в университете на кафедре, мечтал заниматься социологией, политэкономией и уже, будучи с Гитлером, много раз порывался от него уйти. И вот они нашли человека, который жил не так. Сами они не были готовы тогда к тому, чтобы от всего отказаться. Кроме того, Гесс, хотя это бывает крайне редко с политиком, оставался человеком, совершенно лишенным честолюбия. Первой роли для себя он не хотел.

И. Яковенко: — Для российского читателя есть обаяние в нормальном, классически образованном человеке. Гесс — идеолог фашизма — просто нес в себе культуру XIX века Носители этой культуры и этого образа жизни воспринимаются в нашей деклассированной стране, в среде варварской, как нечто прекрасное и почти идеальное.

Е. Съянова: — По-моему, очень многие истинные носители немецкой культуры все же эмигрировали. Но вы правы, в романе есть и культурные слои, взрастившие фашизм.

Н. Максимов: — Но насколько сладость победы увеличивается оттого, что ты побеждаешь такого врага! Может быть, перестанут говорить о бесноватом фюрере? Схлынет первая пена, и книга станет частью культуры.