Знание-сила, 2004 № 01 (919) - [40]
А на выставке, посвященной восстанию декабристов, также впервые был представлен привезенный из Эрмитажа тот самый мундир, который был 14 декабря 1825 года на генерале Милорадовиче и до сих пор хранит следы его смертельного ранения. Большой успех имели содержательные и изящные выставки по русскому XIX веку: об императрице Александре Федоровне, супруге Николая I, или не банальная по концепции выставка "Средь шумного бала" о придворных балах и завязывавшихся там романтических увлечениях членов царской семьи.
И вот теперь — "Философский пароход".
Арестовать несколько сот и без объявления мотивов — выезжайте, господа!
Из письма В.И. Ленина И.В. Сталину; 16 июля 1922 года
Исследователи согласны во мнении, что усиление гонений на инакомыслящих в начале 20-х годов напрямую связано с НЭПом. Чтобы вытащить страну из хозяйственной разрухи, большевикам пришлось поступиться коммунистическими идеями, разрешить торговлю, частное предпринимательство, смириться с существованием денег. Естественно, что никак не сочувствовавшие большевикам представители образованного сословия увидели тут обнадеживающую тенденцию: казалось, что так, шаг за шагом Россия постепенно вернется к обычному порядку жизни, а крайние коммунистические идеи будут забыты. Большевистские лидеры, со своей стороны, такого сценария допускать не собирались. И предприняли ряд мер, демонстрирующих нелюбящей их и взаимно нелюбимой интеллигенции, что власть из своих рук они не выпустят.
Основания для беспокойства у советского правительства имелись. Все чаще звучали требования демократических свобод, свободы совести, ограничения некомпетентного властного вмешательства в деятельность специалистов. Существовали еще меньшевики и эсеры. Не была сломлена церковь. Усиливалась активность различных объединений и союзов интеллигентных специалистов, тех, кого большевики называли "политиканствующими верхушками мнимо беспартийной буржуазно-демократической интеллигенции".
Крайне обострил ситуацию во всех отношениях голод 1921 года. Тут, помимо прочего, следует не забывать, что советское правительство допустило помощь голодающим международных благотворительных организаций, среди которых были и связанные с эмигрантскими кругами, но в то же время остро ощущало их вмешательство как своего рода "конкуренцию". Одновременно, как известно, под лозунгом помощи голодающим было проведено крупномасштабное изъятие церковных ценностей. Сопротивление священников трактовалось как нежелание прийти на помощь бедствующему народу и давало повод для усиления гонений против церкви, арестов священнослужителей, в том числе патриарха Тихона.
Зимой 1922 года власти столкнулись с массовыми забастовками профессоров и преподавателей вузов. Одновременно оживилось общественное движение в интеллигентской среде. Именно тогда у Ленина появилась идея высылки из страны верхушки интеллигентной элиты. Впервые он ее сформулировал в статье "О значении воинствующею материализма", законченной 12 марта 1922 года. Затем 19 мая Ленин в секретном письме Дзержинскому дал инструкции по подготовке высылки "писателей и профессоров, помогающих контрреволюции": "Надо это подготовить тщательнее. Без подготовки мы наглупим". Ленин требовал начать со сбора сведений о настроениях интеллигенции, "политическом стаже, работе и литературной деятельности профессоров и писателей", а также обязать членов Политбюро "уделять 2-3 часа в неделю на просмотр ряда изданий и книг, проверяя исполнение, требуя письменных отзывов и добиваясь присылки в Москву без проволочки всех некоммунистических изданий". Тут же Ильич делился впечатлениями от двух питерских журналов. Про один сомневался, "не рано ли" его закрыли "питерские товарищи", другой же (журнал "Экономист") объявил "ярым центром белогвардейцев", сотрудники его "почти все — законнейшие кандидаты на высылку за границу". Нескольких номеров журнала (вовсе не какого-нибудь нелегального) Ленину хватило, чтобы заключить, что "все это явные контрреволюционеры, пособники Антанты, организация ее слуг и шпионов и растлителей учащейся молодежи. Надо поставить дело так, чтобы этих "военных шпионов" изловить, и излавливать постоянно и систематически высылать за границу".
Затем масла в огонь подлило письмо наркома здравоохранения НА Семашко от 21 мая об итогах 2-го Всероссийского съезда врачебных секций Всероссийского медико-санитарного общества. Съезд выявил "опасные" тенденции: врачи хвалили земскую медицину, требовали полной демократии, стремились издавать свой печатный орган. Ленин направил письмо Семашко Сталину с предложением секретно показать его Дзержинскому и заняться выработкой мер против оппозиции. В мае-июне вопрос обсуждался в Политбюро. Наметили систему мер. Наркомздраву совместно с ГПУ надлежало заняться составлением списков врачей, подлежащих высылке, и следить за их реакцией на большой судебный процесс над эсерами, намеченный на лето 1922 года. Репрессии против беспартийной интеллигенции откладывались до его окончания.
Готовило высылку, разумеется, ГПУ. Одновременно в мае стали создавать секретные "бюро содействия" его работе при важных государственных учреждениях, наркоматах и университетах. Их членами становились партийцы со стажем, которых обязывали собирать сведения о контрреволюционных элементах в учреждениях. В недрах ГПУ было создано "особое бюро по административной высылке антисоветской интеллигенции". Для состаапения характеристик подозрительных интеллигентов опрашивали руководителей наркоматов, секретарей партийных ячеек, партийных литераторов, известных деятелей большевистского движения. 1 июня ГПУ подало в Политбюро обстоятельную записку "Об антисоветских группировках среди интеллигенции", подписанную Я.С. Аграновым. Уже в июне 1922 состоялась первая высылка: за границу отправили находившихся до того в ссылке в Тверской губернии бывших руководителей Всероссийского комитета помощи голодающим С.Н. Прокоповича и Е.Д. Кускову. Группу оппозиционно настроенных врачей решено было арестовать и выслать в отдаленные голодающие губернии.
