Знание-сила, 2003 № 06 (912) - [23]

Но даже простому прихожанину в храме является и другой смысл — не менее глубокий. Уже сейчас, а не в бездонном будущем, он в самом себе, в живущем изображает умерших.

Покуда храм есть, мыслима ли более одухотворенная Вселенная?

Рафаил Нудельман

Эта штука пострашнее СПИДа!

Чем так чрезвычайно опасен вирус «атипичной пневмонии»? Своей способностью быстро меняться. Это вообще свойственно вирусам. Вспоминается такая легенда — или все-таки история? В конце сороковых годов в каком-то институте шла защита диссертации по вирусам. Соискательница научной степени демонстрировала снимки разных пространственных форм одного вируса, произносила текст своего доклада и вдруг сказала: «Как утверждала еще покойная Гамалея...» Зал замер. Половина президиума рухнула со стульев. Соискательница удивленно замолчала: она и не подозревала, что почтенный академик сидит рядом с ней в президиуме. Гамалея встал и звучно сказал: «Хотя я, конечно, уже давно не мужчина, но уж никак не женщина, тем более не покойная... Но — к делу. Еще в 1902 году в Париже, в Институте Пастера нами было показано, что именно этот вирус имеет свойство менять свою форму в различных условиях среды...» Но с вирусом SARS дело обстоит хуже: он меняет не форму, а сигнальные молекулы на своей поверхности, которые и обманывают иммунную систему человека.

«Атипичная пневмония», как она называется в российской печати, или SARS, как именуют эту болезнь на Западе по первым буквам ее научного определения — «severe acute respiratory syndrom» по-английски, — продолжает оставаться в центре мирового внимания. Надежды на быстрое прекращение эпидемии постепенно исчезают. Поначалу многие специалисты думали, что вирус САРС, подобно некоторым другим внезапно появляющимся новым вирусам, постепенно утратит вирулентность, но теперь становится все более вероятным, что он останется в человеческой среде надолго, и самые пессимистичные из эпидемиологов предсказывают даже, что через год-два он распространится повсюду, так что в любом месте, куда бы вы ни убежали, будет существовать вполне реальная вероятность, что ваш сосед окажется носителем вируса.

Распространение новой эпидемии, естественно, сопровождалось газетными комментариями, не всегда, к сожалению, надежными. Мне самому пришлось как-то с удивлением читать, что от САРС погибает «всего каких-нибудь 4 процента заболевших». Позволю себе напомнить, что знаменитая «испанка», тот грипп, которым в 1918 году переболела почти половина тогдашнего населения земного шара и от которого погибли более 20 миллионов, имел среднюю смертность меньше одного процента! В то же время смертность от САРС, по данным на середину мая, составила не «всего 4», а уже 7,5 процента! Так что основания для беспокойства, конечно, есть, и предостережения ВОЗ продиктованы далеко не досужими страхами.

Ситуация пока еще, к сожалению, не стабилизировалась, но первоначальная паника несколько схлынула, и в эту «пору меж волком и собакой» уместно произвести промежуточный обзор: что известно на сегодняшний день об этой новой человеческой напасти, именуемой «атипичной пневмонией»?

Уже надежно известно, что это заболевание относится к вирусным, а так как виновниками всех вирусных заболеваний являются вирусы, что тавтологично, то стоит немного задержаться на особенностях этих странных... не знаю даже, как сказать: существ? частиц? псевдоорганизмов?

Дело в том, что всякий вирус — в сущности, случайный гость в этом мире: живет он, собственно, «между мирами», так как он ни жив, ни мертв. В отличие даже от простейшей бактерии вирус не обладает обменом веществ и не может размножаться сам собой, ибо у него, увы, нет нужных для этого механизмов, и поэтому он пользуется для целей своего размножения механизмами организма-хозяина. Вирусов в природе превеликое множество, и к настоящему времени ученые сумели, наконец, навести некоторый классификационный порядок в своих познаниях о них и разделили их на два больших семейства: те, в которых скрыты генетические молекулы ДНК, и те, генетическая молекула которых относится к типу РНК. Первое семейство, в свою очередь, разделяется на два, а второе — на целых четыре класса, и два из последних представляют для наших нынешних целей специальный интерес.

Эти два класса РНК-вирусов интересны для нас тем, что к одному из них относится тот коронавирус, который считается сегодня главным виновником атипичной пневмонии, а во втором классе содержится вирус инфлюэнцы, точнее, фиппа, особенности которого в настоящее время изучены настолько интимно, что могут служить опорой для понимания того, каким образом скромному коронавирусу, этому рядовому инициатору обычных простуд, да и то далеко не всех, удалось превратиться в причину такой серьезной эпидемии, как нынешняя, к тому же совершенно не простудной. Давайте с этого и начнем.

В 1997 году группа ученых под руководством Рейд и Таубенбергера сообщила в журнале «Science», что им удалось частично расшифровать пять генов вируса, обнаруженного в остатках легких солдата, умершего в 1918 году от инфлюэнцы. Причина, по которой эти ученые занялись такой, казалось бы, неактуальной медицинской археологией, состояла в том, что этот солдат был одним из тех 20 с лишним миллионов человек, которые умерли в том же 1918 году в разгул «испанки» — загадочной разновидности гриппа, вызвавшей самую смертоносную в истории человечества пандемию. (Заметим для дальнейшего, что пандемией врачи называют такую эпидемию, которая поражает значительную часть населения в каждом районе земного шара, поэтому нынешняя эпидемия САРС — не пандемия.) Но интерес ученых к останкам неизвестного солдата подогревался к тому же тем, что со времени его гибели и до 1 997 года мир пережил еще две пандемии гриппа и несколько эпидемий поменьше, и каждый раз это сопровождалось появлением на свет новой разновидности вируса. В том, что грипп вызывается именно вирусом, уже не приходилось сомневаться: в 1930 году это было впервые доказано для свиней, а в 1933 году — для человека. Но важно было выяснить, как возникают новые разновидности вируса, чем они отличаются друг от друга, какие из них способны вызывать пандемии, а какие — всего лишь эпидемии, и понятно, что изучение вируса, вызвавшего пандемию 1918 года, могло существенно помочь в поиске ответа на все эти вопросы.