Знание-сила, 2002 № 12 (906) - [48]
Трагическое заблуждение академика Вавилова
Валерий Сойфер
Николай Иванович Вавилов в своем рабочем кабинете ео Всесоюзном институте растениеводства.
1939 год. Одна из последних фотографий великого ученого
В 1965 году американским историк Дэвид Жоравский, кажется, первым обратил внимание на то, что неоценимую помощь Лысенко в первоначальном выдвижении в научной среде оказал Вавилов, а за ним тот же тезис развивал писатель Поповский в книге «1000 дней академика Вавилова».
Против этого взгляда резко и категорично, но без достаточно весомых аргументов выступил Медведев, полагавший, что приведенные Поповским выдержки из писем и выступлений Вавилова должны толковаться иначе, что крупный администратор Вавилов мог подписывать бумаги, подсунутые ему помощниками, не вдаваясь в их содержание. Позже в книге «Дело академика Вавилова» Поповский привел выдержки из некоторых выступлений Вавилова. Они подкрепили правоту позиции Поповского: выступал Вавилов сам и говорил он, что думал. Ниже я приведу обнаруженные мной дополнительные данные по этому вопросу.
Прежде всего, Вавилов поддержал идею яровизации как новаторскую на заседании Наркомзема СССР и Президиума ВАСХНИЛ еще в 1930 году. Отражением высокой оценки работы Лысенко стали строки письма Вавилова одному весьма влиятельному французскому ученому и администратору. Эдмон Рабатэ, генеральный инспектор французского правительства по сельскому хозяйству и директор Национального агрономического института Франции обратился 7 февраля 1930 года к Вавилову с просьбой порекомендовать ему литературу по очень специальному вопросу: о развитии первого листа злакового растения (колеоптиле). Колеоптиле окружают проросток растения; образуя вокруг проростка трубку, они защищают его от повреждений и вредных влияний. Вавилов быстро отвечает ему письмом, датированным 10 марта того же года, и рекомендует французскому коллеге познакомиться не с чем иным, как с работой Лысенко по действию низких температур на проростки пшеницы: «Дорогой сударь! Я посылаю Вам со следующей почтой сборник трудов Съезда селекционеров, который проходил в Ленинграде в прошлом году. Вы найдете там работу Т. Лысенко… Примите, сударь, мои самые искренние чувства уважения к Вам. Ваш Н. Вавилов».
«Фигурально выражаясь, развитие организма есть как бы раскручивание изнутри спирали, закрученной в предыдущем поколении.
Это раскручивание является одновременно завинчиванием для будущего поколенияж
Т. Лысенко.
«О наследственности и ее изменчивости»
Весной 1932 года, когда формировали состав советской делегации для поездки в США на VI Международный генетический конгресс, Вавилов, исполняя поручение наркома земледелия СССР Яковлева, и как глава подготовительного комитета посчитал, что в число генетиков (не опытников, или агрономов, или физиологов растений, а в число ГЕНЕТИКОВ) должен быть включен не имеющий к этой науке никакого отношения Лысенко. Он послал 29 марта 1932 года Лысенко личное письмо с приглашением поехать в США, сообщая, что на конгрессе «будет для генетика много интересного» и также будет важно «…чтобы Вы там сделали доклад о Ваших работах и к выставке подготовили бы демонстрацию работ. Последнее совершенно обязательно, но только в компактном виде, удобно пересылаемом. Скажем, на 2 – 3 таблицах полуватманских листов, фотографии; может быть несколько гербарных экземпляров».
Еще до отъезда на конгресс в США Николай Иванович, как он обещал в письмах Лысенко и Степаненко, съездил в мае 1932 года в Одессу, заразился окончательно идеей яровизации и писал оттуда своему заместителю в ВИРе Н.В. Ковалеву: «Работа Лысенко замечательна. И заставляет многое ставить по-новому. Мировые коллекции надо проработать через яровизацию…».
Таким образом, Вавилов в очередной раз показывал, что работу Лысенко он ставит столь высоко, что готов свое детише – мировую коллекцию сортов – пропустить через «сито» яровизации.
Основоположник популяционной генетики Сергей Сергеевич Четвериков в Горьком, куда он был отправлен в ссылку в конце 20-х годов. 1947 г.
Из Америки Вавилов еще раз пишет Н.В. Ковалеву о волнующей проблеме: «Сам думаю подучиться яровизации».
По завершении конгресса Вавилов выступил с несколькими лекциями в США, побывал в Париже и опять характеризовал работу Лысенко как выдающуюся, пионерскую, имеющую огромное значение для практики: «…Сущность этих методов, которые специфичны для различных растений и различных групповых вариантов, состоит в воздействии на семена отдельных комбинаций темноты, температуры, влажности. Это открытие дает нам возможность использовать в нашем климате для вырашивания и для работы по генетике тропические и субтропические растения… Это создает возможность расширить масштабы выращивания сельскохозяйственных культур до небывалого размаха…».
Нелишне заметить, что в данном высказывании Вавилов ясно показывает, что он додумывает за Лысенко многие важные вопросы и приписывает ему идеи, далекие от собственно лысенковских представлений, замыкавшихся в основном на примитивном изучении температурного фактора. Такое расширительное толкование лысенковских представлений делает честь Вавилову как ученому, но показывает еще раз, что он некритически относился и к Лысенко, и к собственным оценкам его работы.
