От его дочери Асии Валишевны, нашего воспитателя, которая рассказала мне о нем и познакомила с дневником его воспоминаний о пережитом. У меня никогда не было дедушки, и я захотела узнать о нем больше, как будто это мой родной дедушка. Вместе с Асией Валишевной мы были в ФСБ Тюмени, где изучали его уголовное дело.
Нина Бреденкова (Тюменская обл, с. Борки, 8 класс). «Узник Яринлага»
Не случайно они выбирают наш конкурс. В прошлом году три работы было о священниках-мучениках за православную веру во времена террора, очень хорошие работы – и краеведческая, об уничтоженном, а теперь возрождающемся женском монастыре, о священнике, расстрелянном в Воронежской области вместе с целой общиной верующих в 37-м году, и история разрушенной церкви, которая так и не возродилась. В этом году у нас было много работ такого рода; но среди награжденных оказались история менонитов, баптистов, много работ о преследовании буддистов (один из них, как было написано, «работал ламой»)… Порой кажется, авторы таких исследований выбирают наш конкурс, потому что им больше некуда идти с такими темами – вы же ощущаете напор на все другие конфессии, кроме православия… Я надеюсь, что они и дальше будут нам писать – это то немногое, что мы можем для них сделать.
Во всех странах, включившихся в сеть аналогичных конкурсов «Евростори» (теперь и мы вошли в нее), больше всего работ присылают сельские жители; это общая закономерность. В крупном городе у вас на многое хватает времени? И дети так же – в школу по полтора часа, город давит разнообразием, много возможностей. Усталость от людей начинается, когда все время находишься в толпе, в людей не хочется вглядываться, хочется закрыть глаза. И компьютер в качестве приза для москвичей-питерцев не такая уж приманка. Опять-таки бедность: у нас две трети из 67 приглашенных получать призы подняли руки, что они никогда не бывали в Москве. А как теперь попадут в Москву дети из Хабаровска, если их родители – не «новые русские»? У нас на транспорте такая слабая система скидок – конечно, детям надо бы большие скидки… Потом связи между поколениями в маленьких местах сохраннее, чем в крупных. И может быть, иное отношение к окружающему миру. Конечно, есть и желание хоть как-то пробиться – это нормально. И у нас есть примеры, когда девочку из провинции уже и на радио «Свобода» пригласили. Мы все больше о чистой любви к науке говорим, но ведь желание успеха, желание выиграть тоже имеют значение.
Из работ участников III конкурса
Эта работа стала итогом полугодового исследования. Первоначально она задумывалось как короткий рассказ о Преображенском соборе города Невьянска, «дедушки уральских заводов», что располагается в ста километрах к северу от Екатеринбурга. Когда-то он был одним из центров старообрядчества на Урале, и мне казалось интересным проследить судьбу православного храма в приходе, где испокон веков был силен раскол. Почему я выбрал именно эту церковь? Честно говоря, она интересовала меня давно. В нашем книжном шкафу стоит дореволюционная фотография. Когда я был маленьким, я никак не мог понять, что на ней изображено. Конечно, я прекрасно узнавал Невьянскую наклонную башню, символ города, но рядом с ней находился зтот самый собор, в несколько раз по объему превышающий башню. Позже я узнал, чтозто здание было снесено. Я принялся за работу. Вначале боялся, что все, что можно узнать про Преображенский храм, уже известно. Оказалось, совсем наоборот.
Андрей Ушенин (Екатеринбург, 11 класс). «Дом мой домом молитвы наречется»
Собранные нами работы – бесценный материал для исследования. Конечно, главная наша задача – пробудить в подростках интерес к истории; но этот широкий мемориальский просветительский проект имеет и обратную сторону: мы хотим и можем узнать, что наши дети думают.
Мы можем понять, как, каким образом функционирует историческая память в разных поколениях россиян, насколько сохранилась связь между этими поколениями, как локализуется память и существует ли коллективная память, что стало фактом культурной памяти, что не стало, каковы основные мифы, которые повторяют дети, каковы их представления о будущем, о патриотизме, о том, что такое свое и чужое, национальное и интернациональное.
Мы получили на третий конкурс работы из 915 городов и сел, из самых разных регионов России. За три года уже сложилось некоторое представление о том, как обычно распределяются наши темы по карте страны, то есть о региональной памяти: у каждого региона свои болевые точки и своя культурная память. У коренных питерцев обязательно возникнет тема блокады. Если это республика Коми – то вся республика ссыльных, нет семьи, оказавшейся там по-другому. Их память – это память ГУЛАГа, и, по-моему, там каждый ребенок уже написал по несколько работ. И эта их активность не случайна, потому что люди были вырваны из своих корней, перемешались, много лет скрывали свое прошлое, свои корни – совершенно ясно, что идет восстановление, а то и создание разными способами этой культурной памяти. У них нет ничего другого, это их основа. В прошлом году мальчишка написал про БАМ: я понимаю, какой это был ужас, все, что там происходило, но иначе бы я не родился, это моя история, один дед ссыльный, другой ссыльный, они там встретились.
