Знание-сила, 2001 № 10 (892) - [13]
В центре этой страны, разумеется, огромное пространство детских игр: сюда не заглядывают на минуточку «оттянуться», здесь живут, поневоле время от времени отлучаясь в скучный мир взрослых нравоучений, только взрослым нужных дел: поводил по лицу мокрой ладошкой, влил в себя пару ложек чего-то там – и назад, туда, где только и стоит жить…
Страна игры – не остров; оттуда в жестковатую страну работы и ответственности ведет много дорог, оттуда, особенно с территории детских игр, во взрослую жизнь идут мощные импульсы, там маленький человек обретает множество навыков и умений, вооружающих его для будущего. По крайней мере, именно так утверждают психологи. Родители часто думают иначе. Сколько детского времени идет впустую, на всякие там «салочки» и «дочки-матери»! А если не сумел сколотить капитал детям в наследство, ты просто обязан дать им необходимое для выживания на должном уровне: знание иностранных языков, профессию, востребованную на рынке труда, умение себя вести и так далее. Какие тут игры!
Родители, не столь озабоченные будущим своих детей, все же не рискуют теперь отпустить маленького одного во двор, где машины и лихие люди, – а что за игра под конвоем взрослых!
И вообще, пусть сидит перед телевизором, может, что умное услышит…
Так вышло, что самые разные родители единым фронтом выступили против детских игр – может, и неосознанно, но выступили. Пространство детских игр начало съеживаться.
И вот профессор Елена Олеговна Смирнова повторила эксперимент 1949 года. Результаты заставили нас обратиться к этой теме. Как выяснилось, современные дети существенно отстают в своем психическом развитии от своих сверстников почти 60-летней давности. Они хуже владеют собой, своим телом – это показал эксперимент. Ученые уверены, что отставание в психическом развитии гораздо серьезнее, что оно задевает многие жизненно необходимые человеку способности и навыки: управлять своими желаниями, предусматривать последствия своих действий, договариваться и сотрудничать друг с другом.
Человеческая культура возникла и развертывается в игре, как игра.
Йохан Хейзинга. Homo ludens
Ирина Прусс
Тройное дно ящика с игрушками
У меня не было ящика для игрушек, как у моей дочери. Но я и сейчас знаю, что у меня лежало бы в этом ящике. Разноцветные стеклышки. Кукольные весы с маленькими гирями, на них я взвешивала сахар, когда на пустыре за домом варила варенье из бузины. Пафнутия Ивановича, старого вылинявшего клоуна с оторванной ступней, я не положила бы в ящик: это был настоящий друг, он спал вместе со мной. Между прочим, он научил меня плавать: упал в воду, и мне пришлось его спасать, иначе я бы себя уважать перестала.
Попали бы в ящик мелкие плоские камушки и заостренные палочки, необходимые, чтобы лечить наконец оторвавшегося от письменного стола папу: он покорно протягивал руку для уколов и широко открывал рот, чтобы я могла убедиться, что он проглотил камушек-таблетку, а не спрятал за щеку.
Как уж он выходил из положения, до сих пор не знаю.
Конечно, кубики «Лего» для самых маленьких, в которые играет мой внук, просто великолепны: гладкие и пупырчатые, ярких насыщенных цветов, кубики, шарики и пирамидки, которые можно засовывать в кубики побольше с треугольными, квадратными и круглыми дырками, а потом доставать оттуда или громоздить друг на друга, легко вдавливая пупырышки в дырочки. Игрушки сделаны на совесть, с точным психологическим расчетом на все богатство детских потребностей в том, чтобы двигать, колотить, лизать, засовывать, доставать.
Только, строго говоря, это не игрушки.
Когда малыш колотит ложкой по столу, он еще не играет, а просто колотит. Даже когда он сунет эту ложку с кашей кукле или мишке, он только-только начинает играть, используя предметы по их прямому назначению. Вот когда он объявит, что на самом деле не ложкой по столу лупит, а бьет в барабан – он уже начал играть.
Собственно игра начинается, когда действие отрывается от предмета и переносится на предмет, его замещающий. Главным становится действие, а не предмет. И напрасно взрослые столетиями совершенствовали игрушки, делая их все более похожими на предметы взрослого обихода, – это ребенку совершенно не важно. Он может играть чем угодно, называя это как угодно.
Ну, не совсем так, есть тут свои ограничения, но совершенно не связанные с внешним сходством игрушки и предмета, который она замещает. Это окончательно доказал замечательный психолог Л.С. Выготский.
Он предложил детям трех-четырех лет в шутку знакомые предметы назначить на новые должности: книгу объявил домом, карандаш – няней, нож-доктором, ключи – детьми. Потом из всего этого выросла простенькая история: ключи заболели, карандаш открыл дверь ножу, нож осмотрел ключи и дал им лекарство. Психолог проделал это на глазах вовсе не изумленной публики, легко «читавшей» сюжет и ни разу не ошибившейся, что есть кто.
Главное условие замещения – возможность определенным образом действовать с игрушкой. Поэтому дети легко превращали в ребенка лошадку, но отказывались принять на эту роль шарик.
Символическая природа этой операции замещения одного предмета другим особенно ясно заявляет о себе, когда заместителем ребенок выбирает что ни попадя, наделяя это чтонипопадя множеством разнообразных функций: карандаш поочередно становится градус ни ком, самолетом, волшебной палочкой. Ребенок освобождается от наличной ситуации, сам начинает ее конструировать.
