Знание-сила, 2001 № 06 (888) - [18]

Подавляющее большинство дел на лиц, осужденных Особым совещанием по статье 58-10 в 1941 – 1942 годах, раскрывает отношение групп населения к самым значимым и наболевшим вопросам.

Главнейшие из них, конечно, – война с Германией, отступление Красной армии, беспомощность и бездарность командования, огромные человеческие потери. Неизбежным рефреном во многих документах с обидой повторяются слова: «Как же так, пели «чужой земли мы не хотим ни пяди, но и своей вершка не отдадим», а теперь сдаем врагу свои города?».

В поражении Красной армии в первую очередь винили коммунистов и советское правительство. Образованная часть населения, анализируя стратегические ошибки ВКП(б) и недальновидность правительства, приходила к следующим выводам: «Сейчас все наши руководители – это сборище людей, которые за личную жизнь готовы вся и все продать. Ведь руководить жизнью страны некому. Все лучшие силы уничтожены, расстреляны и посажены! Ведь мы какой-либо серьезности для Германии с военной точки зрения не представляем… Тыл у нас также никуда не годится. Крестьянству надоели колхозы, крестьянство хочет своей земли, своей собственности, а не работать неизвестно на кого. Рабочим надоело рабство, нищета, недоедание. Ясно, что ни те, ни другие помощи оказывать не будут…». «Победа немцев необходима, так как Советская власть зашла в тупик и ее существование на подавлении личной свободы человека есть массовый духовный террор». Люди выражали уверенность, что «масса народа сейчас настроена против советского правительства».

Малограмотная часть населения, чувствуя себя глубоко обманутой, выражала свои настроения в более примитивной, но не менее откровенной форме. «Нас немцы накрыли врасплох. А почему? Потому что наши командиры вместо того, чтобы идти в бой, стали удирать со своими женами»; «…Эх, вы, сволочи коммунисты. Придет время, когда я первый вас буду расстреливать».

Даже сами военнослужащие говорили о том, что «…как только я попаду на фронт, буду агитировать красноармейцев за переход на сторону Германии и воевать против Советского Союза, так как из него толку все равно нет, кроме голода».

Что уж говорить о детях репрессированных родителей: «Что я видел хорошего от советской власти, кроме ареста моего отца? За что и кого я теперь пойду защищать? Нет, я лучше сделаю вот как»: тут он поднял руки вверх.

С фронта, невзирая на цензуру, доходили слухи и вести о физическом состоянии и снабжении нашей армии. Нередки высказывания самих красноармейцев о том, что «собак кормят лучше, чем красноармейцев. Я бы лучше был привязан возле столба и получал бы такое питание, как собаки». «Подарки и продукты идут командному составу, а бойцы голодают. Командный состав пьянствует и ведет развратную жизнь. Сукины сыны, пропили Россию! В НКВД сидят дураки, ничего не понимают». Не удивительно, что среди населения распространялись анекдоты о корове, которой «немцы на рога одели два белых хлеба и пустили к нам, написав, что все это она получила у них без очереди».

Продовольственный кризис, введение карточной системы, потери урожая – все тяготы войны, которые легли на мирное население на фоне тяжелейших поражений Красной армии, вызывали сильнейшее осуждение политики Советского государства. Основной экономической и политической ошибкой коммунистов население считало создание колхозов и продажу хлеба за рубеж. «Сталин дал радость детям так, что нечего им купить»; «Воюем 6 месяцев, а уже карточки ввели и есть нечего», «Все голодные сидят, я сам голоден. Завтра зарежу корову, а потом зарежу и жену… Вот до чего довели, а кричали о равенстве, где оно, когда одни сыты по горло, а другие с голоду умирают».

Особенно угнетали людей принудительные поборы государства – целевые займы, увеличение налогообложения, прикрепление производителя к земле или к станку. По указам Президиума Верховного Совета СССР за самовольный уход с работы давали от двух до четырех месяцев тюрьмы, за прогул – до шести месяцев исправительно-трудовых работ с удержанием из зарплаты 25 процентов. Учащихся ремесленных, железнодорожных училищ и школ ФЗО за нарушение дисциплины и за самовольный уход из училища (школы) несовершеннолетних подростков отправляли в трудовые колонии сроком до года. Выражение «платить Сталину алименты» укоренилось у рабочих, и «многие уже испытали на своей шкуре», как это отдавать четверть заработка. «Черт знает за что 80 рублей в месяц плачу, за опоздание на работу. Издал указы Сталин, которые превращают рабочих в рабство, а не в свободный труд»; «Выдумали какой закон, хуже чем крепостное право, хоть подыхай, а с работы уволиться нельзя»; «В Советском Союзе подневольный труд, не хочешь работать, а заставляют».

Нежелание участвовать в государственных займах, передаче однодневного заработка в фонд обороны, сборе теплых вещей отражалось в словах многих лиц, чьи высказывания воспринимались как «антисоветчина». «Прошло каких-нибудь два месяца войны, а наши уже побираются как нищие, забирают у народа теплые вещи»; «Если бы я была в силах, я бы все правительство расстреляла за такое отношение к людям, только и знают, что собирают с народа, а народу ничего».