После этого наши с Чарли пути разошлись более чем на два десятка лет. И снова пересеклись в моем Университете, куда Чарли пригласили почитать лекции. Как оказалось, он к тому времени успел не только подняться до ведущего сотрудника ENFOPOL, но и оставить эту организацию, в которой, по его словам, «бюрократия победила даже электронику». Но даже бывший сотрудник европейской киберполиции – это спец.
К тому же я припомнил и еще одну важную вещь: Чарли легко обижался.
– Слышь, Чарли… – позвал я.
– Я думаю, мне не стоит общаться с человеком, который только и делает, что демонстрирует свои широкие познания в области ересей и сплетен о нашей королеве, – буркнул Чарли на том конце.
– Извини, Гулливер, я, правда, не знал. Но скажи честно, ты ведь пошарил еще на тему игрушечной фирмы?
– Нет конечно. Зачем мне? Подумаешь, кому-то не нравятся мои лекции. Могу и не читать, если не нравятся. В конце концов, королеве виднее. Кстати, я после ухода из Университета стал музыку писать. И это гораздо интереснее, чем читать лекции всяким тугодумам из Восточной Европы. Видишь, благодаря мудрому совету Ее Величества я нашел свое истинное призвание! Запусти-ка у себя какой-нибудь плеер, я тебе дам послушать одну небольшую рок-оперу собственного сочинения.
– Нафига мне твои оперы, Чарли! – взмолился я. – У меня на компе и плееров нету никаких! И вообще я ненавижу, когда люди вместо обшения обмениваются ссылками на собственные какашки! Давай лучше поговорим!
– Во-первых, у тебя не комп. а конь педальный, – сурово сказал Чарли, в котором я наконец стал узнавать настоящего Чарли. – Я и раньше слышал, что в вашу страну экспортируют лаптопы одной только серии «допотоп», но практическое подтверждение вижу только сейчас. Во-вторых, на твоем допотопе, как ни странно, есть плеер, могу подсказать директорию, благо твой конь педальный передо мной как инвалид на рентгеновском столе. В – третьих. не будь хамом, мудило. и запусти плеер немедленно! Потому что это ОЧЕНЬ ХОРОШАЯ опера. Небольшая такая. После поговорим.
Ничего не поделаешь. Мне не хотелось снова обижать старого приятеля. и я полез искать плеер в директориях «соньки». Оказалось, что он у меня действительно имеется, хотя я совершенно не мог вспомнить, когда и откуда он взялся.
После запуска плеер стал крутить рекламу. Я отказался посетить музыкальный портал Сони Соколовой и еще раз десять ударил по клавишам, отбиваясь от навязчивых предложений поучаствовать в других видах сетевой активности, вроде голосования по поводу третьего слова для текста нового народного хита виртуальной певицы Z (первые два слова были уже выбраны – «я тебя…»).
Наконец, реклама закончилась. Я набрал в плеере адрес Чарли и на всякий случай прикрыл уши руками. Но все-таки непроизвольно вздрогнул, когда плеер громко и противно заскрежетал, как напильник по жестянке. Скрежет продолжался секунды три. Потом настала тишина.
– Ну и где опера? – спросил я у тишины.
– Вик, я очень похож на тех идиотов, которые пишут оперы? – ответила тишина спокойным голосом Чарли.
– Мало ли… Некоторые с годами еще не так шизеют.
– В таком случае – добро пожаловать в клуб. Мы с тобой сейчас вместе пишем оперу. Я тебе потом могу показать, как это звучит для тех. кто нас слушает. Но по-моему тебя что- то другое интересовало. Хотя ты совершенно не владеешь методами светской беседы. Поэтому пришлось сделать из нашего разговора произведение искусства. Правда, в музыку шифруюсь в основном я, а твои дурацкие реплики приходят как подтверждения о приемке пакетов.
– Ого! Да ты и вправду большой композитор! Нашим Вольным Стрелкам тоже не помешало бы иметь такую волынку… Но тебе-то чего бояться, объясни наконец.
– Ну конечно, по-твоему это только у вас электронный надзор, а у нас сплошь хипповские стоянки! Не смеши меня. Судя по твоему примитивному «капюшону'», у вас до сих пор все ограничивается бойскаутами в кустах. Если они на такую маскировку покупаются, могу только позавидовать. Когда ваши спецы только начинали ставить СОРМ, наши уже списали «Эшелон» из-за истории с Тэтчер. А какими «ушами» пользуется королева сейчас, я даже говорить боюсь.
– Да, я слышал, они перехватывают сообщения и разговоры по ключевым словам вроде «революции».
– Хе-хе, «революция»! Ты еще скажи «Северная Корея»! И сразу станешь террористом! Хе-гхе-гхе!
Похоже, теперь пришла очередь Чарли немного поиздеваться.
– Так пишут в газетах, – заметил я.
– Сказочки для журналистов. Вик. Поддержка И-барьера. Типа, какой конфуз, добропорядочная домохозяйка попала на заметку ФБР из-за телефонного разговора, в котором хвасталась подруге, что ее сын хорошо сыграл анархиста с бомбой в школьном театре. Да они бы свихнулись, если бы перехватывали все сообщения со словом «бомба»! Если хотя бы в каждом двухсотом…
– Брось выделываться, Гулливер! – прервал я. – Ну, не ключевые слова, так что-нибудь похожее. Только потоньше. Стилистический анализ, фоносемантический. Наверное, можно даже по интонации определить нелояльного гражданина.
– Ага! Оказывается, ты еще кое-что соображаешь. Только не гражданина, а организацию. Отдельные клетки никого не интересуют, важен потенциальный уровень организованной нелояльности. Сначала, ка к ты верно заметил, оценивается нечто вроде интонации отдельных разговоров. Тип отношений. Семейная ссора, торговая сделка и так далее. Даже если мы с тобой будем называть дома «ульями», а динамит – «медом», сдвиг в типе отношений все равно будет заметен. Но это еще не самое интересное. А вот потом, когда индивидуальные профили складываются в сетку, по этой сетке прекрасно отслеживаются сингулярности…
