Жиган сразу забраковал идею. Где- то, может, и была пара курьезов, но вообще на этого мистического Бага Удвака потратили даже больше, чем надо, заявил он.
Саид лишь улыбнулся:
– Много потратили? Это хорошо. Профессор, запишите для вашего ходжи Тука-Мука новый закон: «Поспешное исправление ошибки – отличный способ сделать новую ошибку».
Мы с Жиганом лишь посмеялись, думая, что это так и останется шуткой. Но через месяц Саид сообщил, что «часики завелись» как минимум в двух отделениях Сбербанка. Он нашел дыру в соответствии с тем самым принципом, который рекомендовал для теории ошибок Тука.
В этом было не столько желания доказать нам свои способности, сколько собственного увлечения. Как человек, коллекционирующий старинные монеты, не без интереса относится к старинным банкнотам, так и Саид, с его увлечением техно-антиквариатом, время от времени включал в свою коллекцию и старые программы. И так же, как в случае с железом, здесь причудливо перемешивались времена и нравы. Программа на Фортране, заставлявшая прыгать старинные дисководы с 14-дюймовыми дисками, оказывалась – по алфавиту – рядом со странными сетевыми приложениями на странном языке Форт, который я до знакомства с Саидом считал просто сокращением от слова Фортран, и не понимал, в чем прелесть программ, не превышающий по размеру 5 Килобайт. Зато как литератор, я находил очень символичным лес скобок ЛИСПа, из которого, как из ракушки в водорослях, рождалась «Элиза». И не менее символичной была для меня строчка кода на Алголе-68, которая занималась тем, что распечатывала сама себя.
Когда я только услышал о софтовой части коллекции Саида, то решил, что там должны быть собраны хакерские программы. Или вирусы. На худой конец, старинные игры вроде «Диггера». Но я ошибся. Саид просто собирал оригинальное. Если игра – то «Тэтрис», который в качестве дисплея должен был использовать фасад здания Московского университета, с окнами в качестве пикселей- Если вирус – то д ля программируемых швейных машинок, приводивший к тому, что швы сшитого такой машинкой костюма оказывались слабыми в самых интимных местах, и расходились при легком приседании. Были в этой коллекции и просто абсурдные вещи, которые тем не менее создавали ощущение альтернативных ветвей технологии – например, браузер с круглым окном, придуманный, очевидно, для путешествий по Сети на компьютере с круглым, как иллюминатор, дисплеем.
Для меня всегда оставалось загадкой, где в наше время можно отыскивать старинные программы. Если техника сохранялась веками, то софт, как мне представлялось, был постоянным переписыванием одной истории. Даже на моем старомодном лаптопе уже не было программ из прошлого века.
Саид обычно отшучивался, когда я расспрашивал его о подобных деталях. «Надо знать места и быстро бегать» – все, что он отвечал. Из этого я понял лишь, что места существуют.
Разговор об Ошибке-2000 привел к тому, что Саид пополнил свою коллекцию софтового антиквариата оригинальной заплаткой, призванной устранить Бага Удвака. В конце прошлого века программисты в спешном порядке ставили такие заплатки на вверенные им системы. Ирония ситуации заключалась в том, что сами заплатки иногда наносили больше вреда, чем мифический Удвак.
Как рассказал Саид, покопавшийся в своих загадочных архивах, первый такой случай произошел еще до наступления 2000-го. Перед самым Новым годом американские военные из-за такой «заплатки» потеряли контакте пятью спутниками-шпионами. Сразу после загрузки наскоро написанный патч-удвак «повесил» все компьютеры наземной станции слежения.
В 2008-м благодаря аналогичному патчу на крупнейшей электронной бирже в Киберджайе пропал день 29 февраля. Вначале считалось, что перескок часов с 28 февраля на 1 марта возник из-за случайной ошибки в отсчете високосных годов. Однако позже стало ясно, что для кого-то последний день февраля не пропал даром. Биржевые сделки, ошибочно датированные первым марта, были расценены правильно работающими компьютерами как «еще не случившиеся». Но не все: кто-то выборочно исправил дату на 29 февраля в нескольких сделках, и они тут же засчитались как «произошедшие». Остальные же так и висели полчаса с датой 1 марта, и после остановки торгов были аннулированы. Из-за такой выборочной работы биржи резко подешевели акции компаний, владеющих генетическими технологиями. Две из них обанкротилась.
Ответственность за этот красивый взлом долгое время никто на себя не брал. Но еще через несколько лет, после истории с «баранами Эмира», появилось свидетельство, что это выходка «Гринписа». В Арабских Эмиратах до сих пор с содроганием вспоминают тот праздничный день, когда ничего не подозревающие арабы, как обычно, начали резать своих жертвенных животных. Однако многие бараны в этот день оказались неким хитрым образом подключены к Сети. Их агония, усиленная и размноженная Сетью, стала хлестать по нервам любителям киберсекса и клиентов сетевых магазинов с осязательно-вкусовыми приставками, по ушам меломанов и радиослушателей, по глазам фанатов онлайновых игр и телезрителей. Сколько всего баранов были заражены такой мобильной связью, неизвестно. Зато количество жителей Эмиратов, попавших в больницы, исчислялось тысячами. После этого «Гринпис» объявили террористической организацией. Лидеры экотеррористов не остались в долгу и пообещали, что «теперь праздник весны всегда будет таким же веселым, как календарь биржи Киберджайи весной 2008-го и бараны Эмира весной 2011-го».
