Он нашел удовлетворение своих склонностей к поэзии и живописи в научных исследованиях. В силу этих склонностей он избрал своим предметом зависимость исторических процессов, зависимость физиологического состояния людей от солнечной активности. Поэтическое, то есть в значительной степени интуитивное, восприятие мира позволило ему находить нетривиальные объяснения наблюдаемых явлений. Оно же позволило ему пережить ужасы тюрем и лагерей ГУЛАГа.
Его научные труды можно отнести к трем взаимосвязанным направлениям. Они символизируются словами: Гелиобиология, Аэроионы, Эритроциты. Его называют основоположником этих областей науки. Это справедливо.
И до него многие исследовали зависимость «земных» процессов от состояния Солнца. Но только он представил гелиобиологию как самостоятельную отрасль знания.
И до него многие изучали образование и физиологические эффекты аэроионов. Но только он своим романтическим энтузиазмом придал этим исследованиям статус важной главы биофизики.
И до него было проведено множество исследований электрических свойств эритроцитов и особенностей их передвижения по кровеносным сосудам. Но то, что сделал он будучи узником концлагеря,— уникально.
Эти его работы еще ждут осмысления и развития.
В 1913 году семья Чижевских переехала в Калугу. Это относительно небольшой старинный город в 160 километрах от Москвы. Он расположен на высоком левом берегу неширокой еще здесь реки Оки. Это город и моего детства. Я с 1939 года учился в школе, где незадолго до этого был учителем физики К. Э. Циолковский. Циолковский был знаменит — он уже умер. О Чижевском я тогда не знал.
Чижевский и Циолковский, несмотря на разность возрастов, были друзьями. Чижевскому принадлежит решающая роль в том, что приоритет Циолковского был признан еще при его жизни. В свою очередь поддержка Циолковского была очень важна для Чижевского в его исследованиях «солнечно-земных связей» и изучении влияния аэроионов на организм животных. Более того, я думаю, именно у Циолковского юный Чижевский получил школу живой физики. Константин Эдуардович был выдающимся учителем физики. Одно из самых сильных впечатлений моего детства — приборы и аппараты, созданные руками Циолковского для школьного физического кабинета в Калуге. Сейчас их можно увидеть в доме-музее Циолковского.
Калуга — город поэтический. Золотые купола церквей сквозь зелень садов видны на холмистом берегу. Старинный парк, спускающийся к Оке. Тихие улицы. Свой устоявшийся мир интеллигентов-провинциалов, купцов, старинных дворянских семей. И одновременно свой мир провинциальных предрассудков. Циолковский и Чижевский были заметны в этом мире. Калуга располагает к вдумчивому творчеству. А когда нужно интенсивное общение — Москва близко. (Это положение должной удаленности и достаточной близости Москвы проявилось в период массовых репрессий тридцатых годов. «Дальше 101 километра» — Обычай еще римской империи — здесь разрешали селиться интеллигентам, высланным из Москвы и Ленинграда, тем, которые уж совсем неопасны.)
Здесь гимназист Чижевский начал вести регулярные наблюдения за состоянием поверхности Солнца, отмечая число и расположение солнечных пятен. Он отмечал связь своего эмоционального и физического состояния с характеристиками солнечной активности. Увлекся идеей, в соответствии с которой эмоциональная напряженность человеческих сообществ может коррелировать с солнечной активностью. Войны и революции, массовые миграции —- переселения народов могут быть следствием такой корреляции. Такая возможность должна волновать воображение поэта. Он сочетал с поэтическим воображением необычайную работоспособность. Он проанализировал исторические события за последние 2300 лет в семидесяти странах и пришел к замечательным, ныне общеизвестным выводам. А было ему к этому времени около 19 лет. Он только что вернулся с фронта первой мировой войны и стал студентом Московского археологического института.
А через два года защитил в этом же институте докторскую диссертацию «О периодичности всемирно-исторического процесса». Основное содержание этой диссертации отражено в его первой книге «Физические факторы исторического процесса», которую он издал в 1924 году в Калуге за свой счет.
Тогда еще можно было издавать книги за свой счет. Но вскоре был «наведен порядок». Частные издательства были закрыты, и все издательское дело поставлено под жесткий партийно-государственный контроль.
Поиски гелиобиологических корреляций Чижевский сочетал с исследованием биологических эффектов аэроионов.
По романтической загадочности эти ярко проявляющиеся, бесспорные эффекты — влияние аэроионов на физиологическое состояние организмов — одна из самых привлекательных глав современной биофизики. Все тут удивительно. Почему благоприятные эффекты вызывают лишь отрицательно заряженные аэроионы, а при избытке положительных аэроионов можно даже погибнуть («долины смерти» в горах)? Как вообще могут действовать на организм эти электрически заряженные золи при ничтожной их концентрации с точки зрения «нормальной» химии?
Эти парадоксы, возможно, не очень занимали Чижевского. Я думаю, его привлекала возможность объяснить гелиобиологические корреляции изменением концентрации аэроионов под влиянием каких-то солнечных излучений.
