Знамя, 2008 № 08 - [72]

Дудаев погиб, его подставил, предал его собственный мобильный телефон. Лучший его друг. Именно как настоящий друг - разом и подло. Притом что сам уцелел… Когда федеральная ракета шарарахнула, среагировав на подсказку (на импульс мобильника), все, что вокруг и рядом, взлетело. Фонтан земли!.. Все в клочки и в пыль… Уже не склеить… Земля, джип дудаевский, какая-то его еда, разложенная на скатерке, разостланной прямо на траве. Все взлетело. Все фонтаном… Самого Дудаева не разорвало, но так сильно отбросило, что убило. И тоже не склеить… Зато дружок его верный остался цел, хотя вместе с фонтаном земли тоже взлетел до небес. Бывший верный.

Родные и подумать не могли на маленького предателя. Напротив! В час похорон они с полным уважением положили в могилу вместе с покойным его мобильник. Там же всем известная его пилотка… Оружие, конечно! Любимый планшет!.. Чтобы помнили, кто был хозяин пространства цвета хаки. Хозяин гор и горных дорог. И засадных глубоких ущелий.

Однако же, увы, не вполне хозяин своей небольшой могилы. На могиле ничего. Тайна… На могиле ни буквы, ни знака… безымянная, чтоб не нашли недруги… Закопали тайком… Настолько тайком, что вдруг потеряли могилу. (Пустили такой слух.)

Возможно, мол, есть два-три человека, кто место могилы знает. Но ведь война!.. Эти двое-трое могли быть где-то в отсутствии, где-то востребованы… А возможно, и убиты. Война то надвигалась, то отступала. Так что про могилу Дудаева уже вроде бы никто не знал… Но вдруг ракеты опять стали бить по некоему месту на взгорье. Две ракеты… И обе легли рядом с могилой.

Дело в том, что лучший друг Дудаева продолжал жить и в земле. Он и в земле вдруг стал попискивать… Включенный малым током. Вдруг ожил. Какой-то особый глинозем… Воздействовал как статическое электричество. Слабенькие, но сигналы. Ракетные взрывы вновь подняли землю… и все, что в ней, фонтаном. Вновь до небес.

А мобиле опять хоть бы что. Старомодный. Один из первых. Не бог весть какой с виду. Покувыркался на взрыве, шлепнулся в траву - и все еще попискивает. Опять за свое. Пока наконец сам собой не выдохся. Пока не успокоился… Настоящий друг мстит долго.

Я пью чай… Облака за окном поражают белизной.

Под этими облаками где-то там, подальше, вьется дорога. (Недалеко, в сущности. Чечня невелика.) Там по дороге мчит джип. Знакомый мне джип, за рулем еще более знакомый Коля… Коля Гусарцев. Мурлычет песенку… За его спиной на заднем сиденье мои два шиза.

Олег стискивает ствол и гоняет желваки. Ах, как он сейчас доволен собой! Остались долгу верны!

У Алика автомат, я думаю, на коленях. Своим левым, плачущим глазом Алик сбрасывает слезинки на каждом встряхе машины. Не отслеживая, куда… На каждой кочке. На каждом подпрыге джипа.

Я жду звонка, хотя звонка может и не быть. Коля Гусарцев начеку… Сумеет ли он мне звякнуть? Решится ли?.. Не очень-то тянет звонить, если звонишь, уже мчась по дороге на Ведено.

Лишь в самом начале моего бензинового бизнеса конкуренты-перекупщики меня все-таки однажды кинули. Ровно один раз… Да и то - не на деньги. Это бы им слабо.

Петров… Нет, Петряев… Нет-нет, Петрушин, подполковник. Интендант высокого чина. Прислал девчонку с ефрейторскими лычками и с ней бумагу за лишние три бочки моего бензина. Эти три бочки он, пройда, уже получил вперед.

“И отправь ее завтра…” - разрешил он мне по телефону, с улыбкой в голосе.

Хотя и ждал, я с некоторой растерянностью смотрел теперь на живую оплату. Ефрейтор-блондинка. Едва глянув, я обалдел. Был ошеломлен… Никогда здесь таких не видел… Чтобы живьем. Чтобы в двух шагах.

Однако слишком скоро грянул новый звонок - уже свыше. Уже приказом!.. Срочно отправить связную к генералу Коробейникову. Нет, до утра никак не терпит… Отправить сегодня же, до обеда. И не удерживай ее, майор! У связной важные бумаги…

И бросили трубку. Еще бы!.. Еще бы бумаги у нее не были важные. Такие ноги. Такие глаза!

Мы - двое - были с ней как раз на моей лунной полянке. Отделенные от войны боярышником. И от всего шумного мира тоже. Надежно отделенные… Когда раздался звонок… Я только-только распускал свои перья. Хвост… Показывал ей это чудо - мою полянку. Обрывчик к малому ручью… Луг с разнотравьем. Виды… Все мое и уникальное.

Она молчала. С легкой согласной улыбкой молчала: “Какое лето!..” - вдруг сказала. Я потрогал ее груди. Они были маленькие. Она осталась спокойной. Она даже не задышала заметнее. Только вдруг значаще кашлянула… Потому что уже случился тот звонок. Потому что эти ее грудки уже были не мои. И не ее… И вообще грудки были не здесь.

Грудки уже были у генерала Коробейникова. Мощного. Лысого. Умеющего пить коньяк прямо из горла… Еще и басок густой. Чтобы пугать до смерти прапоров.

Девчушка-ефрейтор тотчас и уехала. А я остался один на один с красотой своей личной и уникальной полянки. Ходил взад-вперед… Ручеек булькал мелкий-мелкий. Полянка благоухала.

ФОРЭВА… Крамаренко вбегает, весь в своих заботах, но счастливый. Привезли автоподъемник.

- Александр Сергеич!.. Додавили мы их.

“Их” - это техбазу штаба.

Крамаренко, не присев, - готов опять бежать:

- Я хочу насчет запчастей. Ребятки с базы нас дурят, Александр Сергеич… Глаз нужен!