Знаменосец «Черного ордена». Биография рейхсфюрера СС Гиммлера, 1939-1945 - [116]

В ту же ночь к Гиммлеру присоединился Вернер Бест из Дании¹⁴. Они вместе ехали в «мерседесе» Гиммлера и разговаривали. Из-за воздушных налетов им приходилось часто останавливаться, поэтому во Фленсбург Гиммлер прибыл только утром 3 мая.

В разговоре с Бестом Гиммлер подбирал слова тщательнее обычного. За последние шесть месяцев, признавал он, Гитлер сильно изменился и попал под влияние Бормана. Он отдавал невыполнимые приказы и отказывался даже думать о заключении мира. При этом Гиммлер был абсолютно уверен, что, если бы ему удалось поговорить с Эйзенхауэром хотя бы полчаса, он бы смог убедить его объединиться с Германией, чтобы разгромить русских захватчиков. При расставании Бест сказал, что перед тем, как встретиться с Дёницем, он собирается еще раз пересечь датскую границу.

«А что собираетесь делать вы, рейхсфюрер?» – спросил Бест.

«Пока не знаю», – был ответ. Гиммлер, впрочем, попросил Беста захватить с собой женщин – членов СС, чтобы они могли помыться и поесть, прежде чем вернутся к своим обязанностям.

Еще сильнее нерешительность Гиммлера проявилась во время его разговоров со Шверином фон Крозигом, который сменил Риббентропа на посту министра иностранных дел и тоже находился во Фленсбурге¹⁵. В штаб-квартире нового фюрера Гиммлер оказался ненужным, и это повергало его в отчаяние.

«Что со мной будет, граф Шверин?» – вопрошал он.

Но Шверин фон Крозиг не знал ответа на этот вопрос. На тот момент Германия вряд ли нуждалась в услугах министра иностранных дел, не говоря уже о безработных рейхсфюрерах. Единственным полезным делом, которое приходило ему на ум, была эвакуация немцев с востока обратно в Германию, однако, чтобы организовать это, требовалось немало сил и энергии. Тем не менее фон Крозиг попытался серьезно ответить на вопрос рейхсфюрера.

«На мой взгляд, у вас есть три пути, – сказал он. – Первый – сбрить усы, надеть парик и темные очки и попытаться исчезнуть. Но полагаю, вас все равно поймают, и тогда вас ждет бесславный конец. Второй путь – застрелиться, хотя, как христианин, я не могу вам этого советовать; решение вам придется принимать самому. Я бы рекомендовал третий путь: поезжайте в штаб Монтгомери и скажите: «Я – Генрих Гиммлер и хочу взять на себя всю ответственность за деятельность СС». Что будет потом? Кто знает… Но если это означает конец, вы, по крайней мере, умрете с честью».

Но Гиммлера этот вариант не прельщал, поэтому он решил остаться при правительстве Дёница в Плоене. Ему, однако, было трудно смириться с лишением всех званий и должностей, да и его свита все еще насчитывала около 150 штабных офицеров и помощников. Ни Дёниц, ни Гиммлер не знали всех условий отставки рейхсфюрера: офицер фельдсвязи не сумел доставить завещание Гитлера его преемнику, а Борман – как все тогда считали – был убит при попытке к бегству в ночь на 1 мая.

Если бы Дёниц мог прочесть тщательно сформулированное завещание, он бы, по крайней мере, знал, какие чувства питал фюрер к своим бывшим министрам. «Своими тайными переговорами с врагом, которые велись без моего ведома и одобрения, своими незаконными попытками захватить власть в государстве и своим предательством по отношению ко мне лично они опозорили нашу страну и весь народ», – писал фюрер о Геринге и Гиммлере. Увы, Дёниц знал только то, что могли рассказать ему тяжело раненный Грейм, его преданный пилот Ханна Рейтч и Геббельс, телеграммой сообщивший наследнику фюрера о распределении основных государственных постов, которые ни он, ни Борман так и не удосужились занять.

Дёниц стремился к одной цели: насколько возможно дистанцироваться пугающего прошлого и капитулировать таким образом, чтобы сохранить статус адмирала флота, поэтому иметь в своем кабинете человека с такой репутацией, как у Гиммлера, ему не хотелось. С другой стороны, обстоятельства не позволяли Дёницу совершенно его игнорировать, поэтому он в конце концов смирился с присутствием Гиммлера за столом заседаний, хотя и без назначения на какую-либо должность.

Четвертого мая, при обсуждении требования Монтгомери о безоговорочной капитуляции, Гиммлер вслед за другими советниками Дёница высказал свою точку зрения. Он считал, что германские войска в Норвегии должны сдаться шведам, чтобы избежать русского плена. Гиммлер также полагал, что, если без боя вывести войска с территорий, находящихся за пределами Германии, можно будет добиться некоторых дополнительных уступок. Однако Шелленберг, курсировавший между Швецией, Данией и Германией в надежде договориться о мирном выводе немецких войск из Скандинавских стран, по возвращении из своего опасного путешествия обратился не к Гиммлеру, а к Дёницу и Шверину фон Крозигу. Пятого мая Шелленберг снова отправился в Данию, даже не попрощавшись с Гиммлером, который больше не представлял для него интереса.

В тот же день, 5 мая, Гиммлер собрал своих лидеров и советников, включая обергруппенфюрера СС Олендорфа из службы безопасности, обергруппен– фюрера СС фон Вейрша из тайной полиции и обер– группенфюрера и генерала войск СС фон Херфа. На совещании также присутствовали Брандт и Гебхардт, бросивший своих пациентов в Гогенлихене на милость русских. Выступая перед ними, Гиммлер торжественно провозгласил свою политическую линию, которая оказалась настолько оторвана от действительности, что в нее даже трудно было поверить. Он заявил, в частности, что не сдастся и не покончит с собой. Вместо этого Гиммлер планировал создать новое правительство СС в Шлезвиг– Гольштейне, чтобы вести с западными державами независимые мирные переговоры. Закончилось собрание раздачей государственных должностей и министерских портфелей людям, которым предстояло стать его партнерами в основании нового нацистского режима.