Знамения любви - [7]

Она парила, чувство вольности и первозданной легкости напитывало ее. Бен восторженно наблюдал это чудесное преображение.

Прежде Карисса предпочитала не размышлять о той полноте жизни, которая дает человеку плотская близость. Она не трусила, но сознательно сторонилась вероятностей, способных нарушить собственную обособленность. Тем необъяснимее было ее стремительное сближение с Беном. Но и об этом она не задумывалась в столь упоительный миг.

Внутри нее все жаждало наслаждения. Раз испытанное, оно воцарилось в ней. Она понимала, как ей повезло с любовником. Он не стеснял ее, не диктовал свою волю. Нагая и беззащитная, она чувствовала себя восхитительно в его сильных объятьях.

Карисса любовалась Беном, пока он спал, сама же засыпать не собиралась. Когда рассвет стал высвечиваться сквозь сизый полумрак, она заставила себя подняться.

Тихо обойдя большую кровать, Карисса подобрала с пола свое белье, туфли, платье. Браслет и трусики она так и не отыскала. Остановилась перед зеркалом, оглядела себя, не заметив при этом, что мужчина на постели приоткрыл глаза.

Не обнаруживая своего пробуждения, Бен наблюдал ее одевание. Утомленная девушка, неспешно натягивающая чулки, облекающая соблазнительные выпуклости бельевым кружевом, ныряющая в шелковую волну бледно-голубого платья, своей задумчивостью казалась ему потусторонней. Он не мог понять, что заставляет ее уходить в такую рань.

Кариссе не сразу удалось застегнуть на спине платье. Бен переборол искушение вызваться на помощь, понимая, что это чревато очередным припадком близости. На это у него просто не оставалось сил.

Он ограничился тем, что из-под ресниц смотрел, как осторожно водит она по волосам расческой, скалывает волосы на затылке, отирает краем носового платка смазавшийся макияж, который придавал ей вид обольстительной беспутницы.

Затем она осторожно расстегнула молнию на своей сумке, заглянула в кошелек. Приблизилась к постели и подняла с пола брюки Бена, за чем он наблюдал с всевозрастающим интересом. Нащупала в кармане его бумажник, достала, извлекла из него неопознанную банкноту. Подошла к небольшому столику у окна, где лежали бланки отеля и карандаш. Что-то начертала на листке, положила его посреди стола, поверх поместила бумажник, из которого позаимствовала банкноту.

А когда посмотрела на Бена, он без труда притворился спящим, мысленно улыбаясь.

Она вытащила из сумки большой шелковый палантин и запахнулась в него. Спальня наполнилась пленяющим ароматом, простым, но бесподобным, медвяно-сладостным. Бен видел, как вчерашняя девственница покидает его спальню в тусклом свечении зарождающегося дня. Он почувствовал пустоту прежде, чем за ней закрылась дверь, но еще не знал, захочет ли видеть ее в одну из следующих пятниц или суббот.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Сдвинув солнцезащитные очки к кончику носа, Бен Джемисон изучал здание из окна арендованного автомобиля. Затем еще раз сверился с объявлением:

Хотите поселиться вдали от городского шума и копоти? Просторный старинный дом — собственные спальня, гостиная, ванная. К вашим услугам кухня, если любите готовить…

Дом походил на старинное бунгало. Полуденное солнце расцвечивало газон озорными искорками, кое-где выжженные зноем участки напоминали камуфляж цвета хаки, заброшенные розовые кусты превратились в пышные заросли. Здание нуждалось в ремонте, палисадник — в садовнике. Краска стен поблекла, местами облупилась, веранда смотрелась ветхой, стекла в ее рамах были живописно подернуты паутиной. Крыша тоже выглядела ненадежно, и издали можно было подметить, что одна из ступенек крыльца провалилась.

Но самое странное, что при всех этих очевидных свидетельствах разрухи домишко смотрелся колоритно и даже заманчиво. Возможно, причиной тому был Моцарт — насколько мог судить Бен, это именно его музыка лилась из окон легко и празднично, так что и солнечные блики, и трепет листвы, и струйки ветерка плясали под чудесную мелодию.

Приближаясь к крыльцу, он уже ловил аромат свежемолотых кофейных зерен, крепкий, бодрящий, шоколадный, с приятной кислинкой.

Бен очень осторожно поднялся по ступеням, поглядывая под ноги, и постучал в дверь. Долго ждать не пришлось, ему тотчас открыли. То была молодая женщина с водопадом иссиня-черных волос по плечам, сероглазая, смуглая и при этом бронзово-загорелая. В черном трико из лайкры, она походила на лаковую статуэтку. Все это, вкупе с выражением неподдельного приветливого самодовольства на лице, производило поистине сногсшибательный эффект.

Не ожидавший появления такой красавицы Бен сначала замялся, а потом проговорил:

— Меня зовут Бен Джемисон. Я по объявлению…

Но напрасно он спешил объяснить причину своего прихода. Девушка уже громогласно вещала в глубь дома:

— Эй, Кэрри, тут к тебе настройщик явился!

— Это ошибка, мисс… Я пришел по объявлению, — непонимающе пробормотал он, протягивая брюнетке обрывок газетной полосы

— Вы представились Беном Джемисоном? — небрежно уточнила красотка.

Бен согласно кивнул.

— Выходит, вы — тот самый Бен, о котором все мы немало наслышаны. Меня зовут Мелани Сойер, я сестра Кэрри, хозяйки дома, — пояснила она, протягивая руку. — Вернее, мы сводные сестры. Но вы не стойте на пороге, — пригласила она Бена в дом.