Знаменитый газонокосильщик - [21]

8 часов вечера.

Возможно, мне надо поселить своего героя в Лондоне. Может ли современный бунтарь проживать в спальном пригороде? Холден Колфилд жил в Нью-Йорке, в самом центре метрополии. Амой Пижон — выходец из провинциального городка. Вот в чем суть.

Мистер Гатли считает, что я должен писать о том, что знаю. Сегодня я получил письмо, где он пишет, что, возможно, мои проблемы с романом заключаются именно в этом: «Мы с вами незнакомы, но вы не производите впечатление человека, который занимается физическим трудом». Это замечание вызвало у меня легкое раздражение. То он утверждает, что воображение — это огромный пес, которого надо спустить с поводка, то требует, чтобы я писал о том, что знаю. Было бы неплохо, чтобы он определился. И о чем, интересно, мне тогда писать, если я ничего не знаю?

Похоже, все упомянутые в сборнике «Книги и литераторы» писатели занимались куда как более интересными вещами, нежели я, и это тоже начинает меня беспокоить. Лермонтова, написавшего первый русский психологический роман, убили на дуэли в возрасте двадцати семи лет. Я тоже хочу, чтобы меня застрелили на дуэли.

2 часа ночи.

Ходил в ночной клуб «Прожектор», общался с друзьями Джеммы Марком и Кейт. Шон выглядел подавленным, жаловался на официальность атмосферы и все время обсуждал с Джеммой Рутгера Хауэра и других чуваков, которые, на его взгляд, ей нравятся. Потом он зажимал рот рукой и, хихикая, извинялся: «Ой, прости, Джей. Наверное, мне не стоило упоминать Пола, Рода и Рутгера».

У меня была с собой папина записная книжка, и когда нам с Джеммой надоело выслушивать подколы Шона, мы отправились в вестибюль звонить по телефону-автомату разным знаменитостям. Дза-Дза Габору мне дозвониться не удалось, зато я связался с Зои Болл. Джемма сообщила ей, где мы находимся, и пригласила присоединиться к нам, но в этот момент дверь распахнулась, и шум ворвавшихся людей заглушил ответ Зои. Впрочем, мне показалось, что наше приглашение не привело ее в особый восторг. На часах было уже начало второго, а она по утрам ведет «Шоу за завтраком».

Мы с Джеммой ушли довольно рано и еще около часа играли в фургоне в трик-трак, обсуждая, какой бы мы организовали ночной клуб, если бы у нас были деньги. Мы решили, что назовем его «Эксперт», и первая буква будет изображена в виде очков, а на дверях вместо обычного кода будет стоять код на эрудицию. Костюмы и воротнички не будут иметь никакого значения. Пропуском будет служить коэффициент интеллекта, который станут проверять электронные вышибалы, задающие посетителям вопросы по тригонометрии. Классно: балбесы в своих рубашечках фирмы «Некст» с обиженным видом будут толпиться на улице и писать в переулках. («Простите, сэр, но правильный ответ — косинус угла в 45°. Заходите еще».)

Поцелуи с Джеммой приводят меня в какое-то летаргическое состояние. Мне хочется заниматься этим до бесконечности. Джемму это смешит. Я тоже пытаюсь смеяться, чтобы не попасть в неловкое положение, — девочкам не нравится, когда на них смотрят слишком пристально. Но на самом деле мне хочется только одного — смотреть на нее и целоваться.

Среда, 3 марта

Бриджит весь день на выезде, и поэтому, когда Линда уходит обедать, мы с Мартином устраиваем небольшую развлекуху: рассылаем несколько дурацких писем с выдуманными расценками и отвечаем мычанием на телефонные звонки, пока наконец не нарываемся на управляющего Клайва Харта. Он спрашивает, на месте ли Бриджит, и я отвечаю, что не знаю, но сейчас соединю его со знающим человеком, и передаю трубку Мартину Клайв спрашивает Мартина, нет ли поблизости Бриджит, тот тоже говорит, что не знает, и передает трубку мне. Клайв снова просит позвать к телефону Бриджит, при этом в его голосе начинают звучать нетерпеливые нотки. Я опять говорю, что не знаю, на месте ли она, и тогда Клайв спрашивает: «Я ведь только что разговаривал с вами?» Я говорю, что скорее всего он ошибается, предлагаю связать его с человеком, который наверняка все знает, и сую трубку Мартину. Клайв Харт еще раз интересуется, на месте ли Бриджит, и Мартин снова говорит, что ему это неизвестно. Тогда Харт спрашивает, не с ним ли он только что беседовал, и Мартин заявляет, что навряд ли, так как он только что вошел.

— Вы уже четвертый человек, которому меня переадресовывают. Что там у вас происходит? Может, вы разберетесь? — произносит Харт, и Мартин поспешно бросает трубку. Это доводит меня до настоящего приступа хохота, так что я сижу, схватившись за живот, и не могу разогнуться. Потом в дверях появляется Линда, которая говорит, что я веду себя «крайне непрофессионально», и это вызывает у меня новый приступ хохота. Действительно, пора уже отсюда сматываться. Лермонтов ни за что не стал бы работать в фирме «Монтонс». Он бы уволился еще несколько недель тому назад.

Мартин и его друзья нашли помещение для своего юмористического журнала. Он сообщает мне об этом, когда мы отправляемся с ним выпить после работы. Мартин объясняет, что сейчас разрабатывается общая концепция журнала, и скорей всего он будет походить на «Виделикет», хотя названия они еще не придумали. Мартин говорит, что считает меня занятным человеком, но хочет убедиться в том, что я умею столь же занятно писать. Я отвечаю, что писать я умею еще забавнее, и напоминаю ему о письмах, которые рассылал клиентам. Он предлагает встретиться через пару дней и просит подготовить к этому времени какие-нибудь наброски.