Знаменитые случаи из практики психоанализа - [24]

так делать? Она на самом деле очень любит меня». Однако, по мере того, как ее связь с действительностью становилась более прочной, а ее бессознательная ненависть к своей матери — более осознанной, она начинала со все большей откры­тостью критически оценивать мать как реального человека. В то же время ее отношения с матерью улучшились, и наряду с этим улучшением в ее поведении стала заметной подлинная материнская нежность по отношению к ее во­ображаемому ребенку. Однажды, после того, как она была очень жестока с ним, она спросила глубоко взволнованным голосом: «Неужели я могла бы так обращаться со своим ребенком?» Таким образом, анализ ее мании преследования и ослабление тревоги не только укрепили ее гетеросексу­альную позицию, но и улучшили ее отношения с матерью и позволили ей самой развить материнские чувства. По моему мнению, удовлетворительная регуляция этих фундаменталь­ных отношений, определяющих для ребенка будущий выбор объекта любви и все течение его дальнейшей жизни, является одним из главных критериев успешного анализа.

Невроз Эрны очень рано проявился в ее жизни. Приз­наки болезни стали заметны уже в возрасте примерно одного года. (В умственном плане она была необычайно развитым ребенком.) С того времени ее трудности постоянно возрас­тали, и когда ей было от двух до трех лет, ее воспитание превратилось в неразрешимую проблему: ее характер уже был ненормальным, и она уже страдала от ярко выраженного навязчивого невроза. Ей еще не исполнилось четырех лет, когда обнаружилась необычная привычка к мастурбации и сосанию пальца. Впоследствии, к шести годам, стало ясно, что ее навязчивый невроз уже находился в хронической стадии. Ее лицо на фотографиях, где ей около трех, имеет то же самое невротическое, озабоченное выражение, что и в шесть лет.

Я хотела бы подчеркнуть необычайную серьезность это­го случая. Навязчивые симптомы, среди всего прочего полностью лишившие ребенка сна, депрессия и другие признаки болезни, а также ненормальное развитие ее характера были лишь слабым отражением лежавшей за всем этим полностью нарушенной и неуправляемой жизни влечений. Дальнейшая перспектива в связи с развитием навязчивого невроза, ко­торый, как в этом случае, прогрессирует с годами, должна была быть совершенно мрачной. Можно с уверенностью сказать, что единственным средством в подобных случаях является своевременное применение психоанализа.

Теперь мы более подробно рассмотрим структуру этого случая. Приучение Эрны к чистоплотности не было трудной задачей и завершилось необычайно рано, когда ей был всего год. Не было необходимости в какой-либо строгости: стрем­ления рано развившегося ребенка стимулировали быстрое привыкание к общепринятым стандартам чистоты[12]. Но этот внешний успех сопровождался полной внутренней неудачей. Ужасающие анально-садистские фантазии Эрны продемонст­рировали, до какой степени она застряла на этой стадии и к какой ненависти и двойственности это привело. Одной из причин этой неудачи послужила сильная органическая анально-садистская предрасположенность; но важную роль сыграл и другой фактор, на который указывал Фрейд как на предрасполагающий к навязчивым неврозам, а именно: слишком быстрое развитие «Я» по сравнению с либидо. Кроме этого, анализ показал, что и другая критическая фаза в развитии Эрны прошла успешно лишь внешне. Она все еще не оправилась после отнятия от груди. Наконец, вслед за этим она подверглась еще и третьему лишению. Когда она была в возрасте между шестью и девятью месяцами, ее мать заметила, какое очевидное сексуальное удовольствие доставляет ей забота об ее теле и в особенности мытье ее гениталий и ануса. Поэтому мать старалась мыть эти части тела очень осторожно, и чем старше и чистоплотнее ста­новился ребенок, тем, конечно, легче было это делать. Но для ребенка, который воспринял более раннее и более вни­мательное отношение как форму совращения, эта поздней­шая сдержанность стала фрустрацией. Это ощущение сов­ращения, за которым лежало желание быть совращенной, впоследствии постоянно повторялось на протяжении ее жиз­ни. В любых отношениях, например, со своей няней и с другими людьми, воспитывавшими ее, а также в ходе ана­лиза, она пыталась повторять ситуации, в которых ее сов­ращали или, наоборот, она выдвигала обвинение, что ее совращали. Анализ этой ситуации переноса позволил прос­ледить эту установку через более ранние ситуации к самым ранним - к переживанию ласки в младенчестве.

Таким образом, мы можем видеть, какую роль в каждом из этих трех событий, которые повлекли за собой развитие невроза у Эрны, играли конституциональные факторы*.

После этого случая мне удалось исследовать также и другой конституциональный фактор, приводящий к невро­зу. Он заключается в неспособности части «Я» переносить тревогу. Во многих случаях - один из них и был случай Эрны - детский садизм очень скоро вызывает повышенную тревогу, с которой «Я» не может справиться. Вообще следует сказать, что способность «Я» справиться даже с обычной тревогой у разных людей неодинакова, этот факт имеет этиологическое значение для возникновения неврозов. Оста­ется отметить, что пережитая ею сцена в то время, когда ей было два с половиной, в сочетании с этими консти­туциональными факторами и вызвала развитие невроза на­вязчивых состояний в его полной форме. В возрасте двух с половиной лет и позже, когда ей было три с половиной*, она спала в одной комнате со своими родителями во время летнего отпуска. В этих случаях она могла видеть проис­ходивший между ними коитус. Последствия этого легко было установить с помощью простого внешнего наблю­дения, даже не прибегая к анализу. Летом, во время которого она имела первый опыт такого наблюдения, в ней про­изошли заметные перемены в неблагоприятную сторону. Анализ показал, что именно картина полового акта ее ро­дителей способствовала возникновению у нее невроза в его развитой форме. Он необычайно усилил ее чувства фруст­рации и зависти по отношению к родителям и дал сильный толчок ее садистским фантазиям и враждебным побуж­дениям, направленным против их сексуального удовлетво­рения [13].