Знамение - [85]

– Едем, – быстро согласился Захар, приходя в себя, и последовал за хозяином.

Следом за ними ожили и возницы на телегах. Скрипа колес не было слышно за истошными криками казнимых и общим гомоном толпы, собравшейся для веселья, устроенного по случаю ярмарки.

Когда Кондрат преодолел десять шагов и оказался напротив самого помоста, толпа поредела уже настолько, что он смог увидеть последнего разбойника, которого тоже привязали к колоде.

– Я ненавижу вашего князя, – кричал тот, плюясь слюной, – и вас всех ненавижу!

На мгновение голова разбойника оказалась на одной линии с головой боярина, и они встретились глазами. Во взгляде разбойника сквозила такая неприкрытая злоба, что даже у привычного к смерти Кондрата побежали мурашки по спине.

– Ненавижу, – опять закричал разбойник, глядя прямо на проезжавшего мимо на коне боярина в ярком кафтане.

В этот момент топор нашел его шею, и позвонки с хрустом разорвались. Мертвая голова неожиданно отлетела не на помост, а скатилась с него прямо под ноги рязанскому боярину. И поскакала по камням, разбрызгивая кровь во все стороны.

– Лови ее, лови! – азартно закричали в толпе.

– Федька, лови голову, – а то у тебя своей нету! – подзадоривали другие.

Кондрат, ошеломленный поведением толпы, старался этого не показывать и побыстрее покинул площадь, свернув на одну из улиц, что вела к детинцу. Но истошные крики человека, горящего в огне, долетали и сюда, заставляя боярина то и дело вздрагивать. Преступник оказался живучим. К счастью, они удалялись от площади и вскоре уже выехали из бедных кварталов, приблизившись к местному кремлю, рядом с которым обитала знать. По сторонам стали попадаться каменные дома и храмы. Один из них – одноглавый храм, построенный из красного и желтого кирпича, привлек внимание боярина.

– Смотри, – удивился Кондрат, указав Захару на живописный храм, к которому сбоку было пристроено еще одно здание пониже с отдельным входом, – сдается мне, я такой же где-то видел.

– Знамо дело где, – ответил на это Захар, все еще пребывавший в какой-то задумчивости, – у нас в Рязани и видел. Здесь он зовется храмом Елецкого монастыря, а у нас точно такой же выстроен с крещальней сбоку. Видать, епископы договорились.

– Интересное дело, – кивнул Кондрат, которого не отпускало видение смерти последнего разбойника и его голова, скатившаяся под копыта коню, – и действительно. У нас такой же храм стоит. Точь-в-точь.

На Захара, как вскоре выяснилось, тоже произвела впечатление казнь. Только другого преступника.

Обоз свернул к большому постоялому двору, рядом с которым виднелось множество широких амбаров, где прибывшие купцы могли разместить все свои товары. В его массивности и основательности чувствовалась особенная стать столичного города, привыкшего принимать у себя гостей тысячами.

– Послушай, боярин, – осторожно начал приказчик, понизив голос так, что Кондрат едва мог его расслышать, – хотел попросить тебя кой о чем. Евпатий Львович, ты уж будь добр, никому не рассказывай, что мы с Макаром к тебе Февронию водили, пока ты хворал.

– А что за тайна такая? – удивился Кондрат, поднимая глаза на приказчика, который был сейчас не в меру робким.

– Она ведь знахарка, сам понимаешь, – пробормотал Захар, отводя глаза, – волхованием, говорят, занимается. Наши попы этого не любят. Как и здешние.

Захар помолчал немного и добавил чуть окрепшим голосом, видя, что Евпатий все еще не до конца понял, о чем разговор:

– Ну, того мужика, на столбе, заживо ведь сожгли… за волхование и ересь. Как бы и нас с Макаром… не того…

– А, вот ты о чем, – наконец-то догадался Кондрат, нахмурившись, – да не боись. Она же меня вылечила, а значит, и вы помогли. Что я вас всех за это, на костер отправлю? Не такой я человек. Князю не рассказал и другим не скажу. Так что забудь. Я вас благодарить должен за спасение. А занимается она волхованием или нет, не мое дело.

Захар не мог поверить своему счастью. Он хотел было в пояс поклониться боярину, но не вышло, – сидел на коне.

– Благодарствую, Евпатий Львович, – затараторил он, все же нагнув голову вперед, сколько смог, и перекрестился. – Благодарствую! Век будем помнить твою доброту. И я и Макар.

– Хватит уже бормотать, – оборвал его Кондрат, останавливая коня у широких ворот, – сказал же – забудь! Иди лучше размести людей. Да пошли узнать, чем князь занят. Отдохнем немного и в гости наведаемся с гостинцами, если примут.

– Всё сделаю! – крикнул Захар, спрыгивая с коня и принимая ногу боярина из стремени. – Оглянуться не успеешь.

С тем приказчик и исчез в глубинах необъятного постоялого двора, у которого остановился обоз рязанского боярина с вооруженными охранниками, вызвав небольшой переполох у работников и зевак. Многие приходили поглазеть на прибывших и расспросить, кто такие да откуда. Купцы, что жили по соседству, особенно интересовались.

– Ну теперь слухи до князя раньше нас дойдут, – пробормотал Захар, с неодобрением глядя на эту суматоху, но понимая, что ее не избежать, – ярмарка дело такое. Надо бы нам для тебя, Евпатий Львович, отдельный дом снять на время. А мы уж тут как-нибудь.

– Вот и займись, подыщи, – кивнул Кондрат, заходя внутрь огромного бревенчатого сооружения с двухскатной крышей, – а пока я и здесь отдохну маленько. Подальше от посторонних глаз.