Знамение - [68]

– Да у тебя тут оружия целую ватагу можно вооружить, – заметил вскользь боярин, – куда тебе столько? Может, заказ чей?

– Может, и заказ, – туманно ответил Васька.

– Ой, смотри, учитель, – пригрозил боярин, – покамест я про то забуду за услуги твои. Но если, не дай бог, всплывет что худое против князя нашего, – не взыщи.

– Не боись, боярин, – отмахнулся кузнец, – не всплывет.

Вечер учитель и ученик провели за долгим разговором. На сей раз, по случаю окончания «курса молодого бойца», бывший атаман позволил своему ученику не только отведать кабаньего мяса, но даже хлебнуть медовухи. А когда язык немного развязался, Кондратий стал засыпать своего учителя вопросами о том, где и когда Васька приобрел свой боевой опыт. Но, несмотря на неделю, проведенную в обучении, и отсутствие посторонних ушей, выведать удалось немного. Васька лишь повторил свою историю о том, что некогда ушел из дому и оказался в разбойниках. Но где был его родной дом, не сказал. А потом грабил караваны на море, что шли с Византии на Русь. О том, как попал к франкам, от которых узнал про арбалет, тоже смолчал. Обмолвился лишь, что участвовал однажды в морском налете на южное побережье в тех местах. По всему выходило, что Васька Волк пиратствовал на морях аж до самой Испании и был у тех разбойников атаманом. Но вдруг что-то пошло не так. Может, дорогу кому перешел из сильных мира сего, – врагов у него должно быть немало, – да награду за его буйную голову дали хорошую. Вот и пришлось рвать когти. А только кончилось все тем, что оказался он вновь на Руси без денег, да забросил свои лихие привычки. Свидетелей его злодеяний здесь не нашлось, только по слухам и судили, а потому и жить спокойно дозволили. Поначалу Васька в охрану нанимался к купцам, а потом и вовсе освоил кузнечное ремесло, осев в здешних лесах подальше от любопытных глаз. То ли правда образумился, то ли скрывал много больше, чем рассказывал.

Сидя у костра, смотрел захмелевший Кондрат на своего учителя поневоле и по холодному блеску в глазах мужичонки не слишком грозного вида чуял, что есть за ним какое-то нерешенное дело. Похоже, не до конца забыл свои прежние привычки и друзей лихой атаман. Но выходило, что расскажет о них Васька Волк начистоту рязанскому боярину, только если тот его с каленым железом пытать будет. Да и то не факт. И решил Евпатий эту загадку отложить пока, дела сейчас имелись другие. Срочные. А насчет кузнеца, может, он и ошибался. Мало ли что в лесу от медовухи пригрезится.

– Интересный ты человек, Васька, – сказал Евпатий, прекратив, наконец, свои расспросы, – даст бог, поговорим еще с тобой о многом. Но позже.

На следующий день после полудня должны были явиться приказчики Коловрата с охранниками и золотом за обучение. В свой последний день в кузне у Васьки Евпатий неожиданно поменялся с ним ролями. Больно Васька стал упрашивать его научить той борьбе, с помощью которой «неразумный» боярин разбросал и покалечил все его воинство да голыми руками обезоружил самого атамана.

– Арбалеты мне сделаешь, если покажу? – попросил взамен боярин, натягивая вновь свои красные сапоги, семь дней провалявшиеся под лежанкой в кузне. – Тогда научу. Уговор?

Долго мялся Васька. Но он был неглуп. Тоже понимал, что боярин ему непростой попался. И без него о сем оружии откуда-то много проведал. А потому деваться бывшему атаману, а ныне кузнецу, было некуда. И он скрепя сердце кивнул.

– Если деньгой поделишься.

– Ладно, поделюсь. Тогда я тебе сейчас дам первый урок. На прощание.

И построив на поляне перед кузней всех ее обитателей, кроме одного, с мечами, серпами и копьями, Кондрат велел им атаковать себя безоружного. А когда все они осторожно, охватив его полукольцом, двинулись вперед в надежде отомстить за нанесенные увечья, поверивший в свои силы и просветлевший головою боярин от души вломил им всем еще раз по первое число. Вспомнив все, чему его когда-то учили в прошлой жизни на занятиях по самообороне без оружия. Давно он так не отрывался. Но натерпевшаяся за неделю обучения душа требовала воздаяния за науку.

Когда из лесу показался отряд его личной охраны с Захаром во главе, все подмастерья валялись на траве и стонали. А сам учитель, со вторым перешибленным коленом сплевывал кровь из рассеченной губы, сидя на траве. Но при этом ухмылялся так, словно получил удовольствие.

– Привез кошель? – вместо приветствия, спросил боярин, когда Захар подъехал поближе.

– Святые угодники, – охнул приказчик, рассмотрев ссадины и синяки на лице боярина, а также рваный кафтан, сквозь который просвечивали шрамы на ребрах. – Что с тобой сотворили эти лиходеи, Евпатий Львович? Может, их сковать да в яму посадить? Али вообще…

– Не надо, – отмахнулся Кондратий, натягивая сверху на полуистлевшее рубище прихваченный из кузни ездовой ферязь, – до свадьбы заживет! Мы тут поучили друг друга немножко разным премудростям. Сначала они меня. А потом и я их.

Вскочив на подведенного коня, Евпатий бросил к ногам Васьки кошель с золотом.

– Благодарю за науку, кузнец! А насчет остального, помни, – уговор! Придет время, свидимся.

И, развернув коня, поскакал в сторону Рязани.