Знамение времени. Убийство Андрея Ющинского и дело Бейлиса - [48]
Это производит громадное впечатление: чувствуется, что экзамен сдан, что этой девушке стали верить.
Долго рассказывает она о том, как ее встречает какая-то маска на улице, выпытывает и выспрашивает, что она знает по этому делу. Потом наступает время знакомства с Красовским, бывшим начальником сыскной полиции, который "сумел войти к ней в доверие и которому она впервые рассказывает почти все то, что говорит на суде...
- А о трупе, со слов Равич, вы рассказывали ему?
- Нет...
- Почему...
- Равич взяла с меня клятву, что я никогда никому про это ничего не скажу...
- А теперь вы говорите?
- Да, я приняла присягу и думаю, что здесь должна сказать все, что знаю... Вот я и говорю...
Долгое время обвинители стараются сбить ее, но эта девушка так просто, как проста сама жизнь, отвечает им, что решительно ничто не может ее сбить. Видно, что ей нечего сочинять и достаточно рассказать то, что было на самом деле.
- Когда вы бывали у Чеберяковой, не видели ли вы, сколько у нее было подушек? - спрашивает защитник Грузенберг.
Все настораживаются, понимая куда клонится этот вопрос.
- Видала, четыре подушки.
- И что же, все были в наволочках?
- Нет, после 12 марта, когда я ночевала, одна подушка была без наволочки... {142} - А какие были наволочки?..
- Белые, коленкоровые, посреди вышиты вензеля.
- Вам предъявлял следователь наволочки?
- Нет, никаких наволочек мне не показывали...
- А вот эту посмотрите,-и ей передают кусок той наволочки, которую мы уже знаем.
Напряжение в зале дошло до крайнего предела. Буквально все затаили дыхание. Прокурор, защита поднялись с мест... Все возбужденные смотрят туда, где около свидетельской стойки стоит эта худенькая девушка...
Бейлис тоже тянется из-за решетки. Ему интересно посмотреть эту загадочную наволочку!..
На него никто не обращает внимания... Какое нам дело до Бейлиса? Сидит за решеткой - и ладно! Нам так необходимо всем знать, что было там, у Чеберяковой - ведь к ней последний раз в жизни заходил Андрей Ющинский.
- Да, узнаю, это наволочка Чеберяковой...
Общее таинственное, жуткое молчание...
- Почему вы опознали?..
- По вензелю...
Вызывают Чеберякову.
- Чеберякова, слышали?
- У меня? Наволочка? Никогда не было... У меня совсем наволочек не было.. Просто так, одна ерунда, исподняя - ситец, а сверху накидочки такие с прошивочками...
Торопится она, спешит...
- Может, у ней и подушек не было?
Дьяконовы, Гаевская, жившая у нее полтора месяца около времени убийства, - все в один голос опровергают ее.
Она трещит, трещит свое, все той же скороговоркой. Идет на место все так же, никому не смотря в глаза, и лицо этой полуцыганки зло, угрюмо, полно жестокой мстительности... Тяжелые складки легли по щекам, и жутко становится за этих девушек, которые еще могут испытать на себе тяжелую руку этой авантюристки...
Большое волнение, несомненно, испытывали они и в суде. Когда Замысловский позволял им задавать такие вопросы - притом в некорректной, грубой форме, - которые он не посмел бы задать ни одному человеку "из общества", - сестры Дьяконовы остались беззащитными. И это обстоятельство {143} так было тяжело, так невыносимо, что всюду слышался протест по поводу подобного образа действий гражданского истца, правда, всем хорошо известного, столь прославленного, вместе с Пуришкевичем, скандалами в Государственной Думе.
Отметим здесь, что и вторая сестра Дьяконова тоже опознала наволочку.
Допрос Ксении Дьяконовой в общем многое подтверждает сказанное ее сестрой Екатериной, но сам по себе не имеет большого значения, почему мы и не излагаем его здесь.
Чеберякова все время старается весело держать себя во время этого допроса: она смеется по каждому поводу, но этот смех - смех смерти над жизнью, - еще более вырисовывает ее. Но все-таки она не выдержала своей роли: придя на вечернее заседание в черном кружевном платке вместо шляпы, в красной кофте вместо черной жакетки, она вся изменилась: и злость и ненависть залили ее омраченное лицо.
В перерыве она стала грозить девушкам, ругать их, о чем и было заявлено суду...
LVI.
Свидетель-кровельщик.
Много раз на суде поднимался вопрос о том, где был труп Ющинского после убийства, и много раз мы слышали, что труп находился в квартире Чеберяковых: то в ковре под диваном, то в ковре в ванне, то в мешке возле кровати Чеберяковой.
Вот и опять явился новый свидетель, свидетель-кровельщик. Входит он, весь забинтованный. Он только что из больницы. Расшиб голову, почему раньше он и не мог явиться в суд. Суд определяет сложить с него штраф.
Он очень толково рассказывает о том, как, прийдя к Наконечному по своему делу, - в этом же доме жила и Чеберякова, - случайно встретился с домовладельцем Захарченко, который, разговорившись о деле Ющинского, заявил, что мальчика убили в квартире Чеберяковой. {144} - Почему же вы об этом не заявили начальству?
- Бесполезно...
- Как бесполезно?..-спросили его, очень удивленные ответом.
- Да так?.. Что там заявлять?..
Обвинители всеми мерами спешат смягчить это показание, однако, впечатление остается сильное...
Я подумал:
- Опять Чеберяк!.. Что за история такая?.. Но почему же раньше не были во всей полноте обследованы все эти указания?
Воспоминания выдающегося большевика В. Д. Бонч-Бруевича о Владимире Ильиче Ленине.
В этот сборник, приуроченный к 120-й годовщине со дня рождения В. И. Ленина, включены очерки, статьи и отдельные высказывания, раскрывающие многогранное содержание его идейною наследия и написанные в разные годы видными деятелями международного коммунистического и рабочего движения, известными отечественными и зарубежными учеными, писателями, журналистами. Многие материалы или неизвестны нашему читателю, или являются библиографической редкостью. Сборник снабжен справочным аппаратом.Рассчитан на широкий круг читателей.
Эта книга — коллективный рассказ о первых чекистах республики, о тех грозных и славных днях, когда в Якутии укреплялась Советская власть, шла гражданская война.Написали ее чекисты, непосредственные участники событий, и журналисты.
Сборник воспоминаний советских чекистов — активных участников борьбы с контрреволюцией.
Предлагаемая вниманию читателя книга — первая и, к сожалению, единственная работа ныне покойного члена-корреспондента АН СССР Николая Александровича Флоренсова, тема которой находилась вне круга его профессиональных интересов. Широко известный в нашей стране и за рубежом геолог Н. А. Флоренсов, автор многих книг и сотен специальных статей не только по геологии, но и по геоморфологии и сейсмологии, с детства испытывал непреодолимое стремление к познанию древнего мира. На протяжении всей жизни он изучал древнегреческую и древнеримскую литературу и искусство.
Книга посвящена более чем столетней (1750–1870-е) истории региона в центре Индии в период радикальных перемен – от первых контактов европейцев с Нагпурским княжеством до включения его в состав Британской империи. Процесс политико-экономического укрепления пришельцев и внедрения чужеземной культуры рассматривается через категорию материальности. В фокусе исследования хлопок – один из главных сельскохозяйственных продуктов этого района и одновременно важный колониальный товар эпохи промышленной революции.
Спартанцы были уникальным в истории военизированным обществом граждан-воинов и прославились своим чувством долга, готовностью к самопожертвованию и исключительной стойкостью в бою. Их отвага и немногословность сделали их героями бессмертных преданий. В книге, написанной одним из ведущих специалистов по истории Спарты, британским историком Полом Картледжем, показано становление, расцвет и упадок спартанского общества и то огромное влияние, которое спартанцы оказали не только на Античные времена, но и на наше время.
В книге сотрудника Нижегородской архивной службы Б.М. Пудалова, кандидата филологических наук и специалиста по древнерусским рукописям, рассматриваются различные аспекты истории русских земель Среднего Поволжья во второй трети XIII — первой трети XIV в. Автор на основе сравнительно-текстологического анализа сообщений древнерусских летописей и с учетом результатов археологических исследований реконструирует события политической истории Городецко-Нижегородского края, делает выводы об административном статусе и системе управления регионом, а также рассматривает спорные проблемы генеалогии Суздальского княжеского дома, владевшего Нижегородским княжеством в XIV в. Книга адресована научным работникам, преподавателям, архивистам, студентам-историкам и филологам, а также всем интересующимся средневековой историей России и Нижегородского края.
В 403 году до н. э. завершился непродолжительный, но кровавый период истории Древних Афин: войско изгнанников-демократов положило конец правлению «тридцати тиранов». Победители могли насладиться местью, но вместо этого афинские граждане – вероятно, впервые в истории – пришли к решению об амнистии. Враждующие стороны поклялись «не припоминать злосчастья прошлого» – забыть о гражданской войне (stásis) и связанных с ней бесчинствах. Но можно ли окончательно стереть stásis из памяти и перевернуть страницу? Что если сознательный акт политического забвения запускает процесс, аналогичный фрейдовскому вытеснению? Николь Лоро скрупулезно изучает следы этого процесса, привлекая широкий арсенал античных источников и современный аналитический инструментарий.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.