Знамение. Начало - [58]

— Лифт?!! Как? — продолжала расспрашивать меня она, словно прочитала мои мысли.

— Физически. Взял и застрял. Это не важно. Забудь, — отрезал я, тщательно моя с мылом руки и лицо. Больше пытаясь смыть с себя пережитые впечатления, чем выполняя антивирусные меры защиты.

— Ты звонил диспетчеру?

— Пытался. Не сработало.

— Как не сработало! Почему мне не позвонил?

Она стояла посреди гостиной. В одной руке — полотенце. В другой — мобильный телефон.

— В лифте не ловит сотка. Ты же знаешь… Послушай! Это все не важно. Лучше скажи — новости были?

— Пока нет. Вот… я все подготовила. Смотрю и жду…

Я, стремительно переодевшись в шорты и в домашнюю растянутую футболку, сел за круглый обеденный стол на котором стоял включенным ноутбук. На экране, в трех разных окнах, в Youtube эфирах шли трансляции новостей. Крупный европейский канал. Местный республиканский. И популярный российский.

— Ты молодец. Хорошо подготовилась, — похвалил ее я, отметив, что время на часах показывало двадцать минут шестого.

Получается, что с того момента, как я выскочил из развозки и направился через двор домой, потом встретился с коллегой, столкнулся со злобной бабкой, а после застрял в лифте, прошло не больше, чем пятнадцать минут. Невероятно!!!

— Пока новостей нет. Только нашла статью, что приземление ожидается в 16 часов и 16 минут по Москве.

— … и шестнадцать секунд, — добавил я.

Супруга оставила мою реплику без внимания.

— Остался час. Я успею приготовить ужин. Будем кушать и смотреть.

С этими словами она отвернулась в сторону кухонной зоны со шкафами и раковиной, где, как я только заметил, была разложена посуда, пакеты с продуктами и связками овощей. Еще я только заметил, что в духовом шкафу, под уютным желтоватым светом, томится курица с картофелем. Мое любимое и ее коронное блюдо.

Я с удивлением взглянул на супругу. Она, казалось, как и я была взбудоражена происходящим. Но не настолько, чтобы забыть об ужине. Еще ее фраза “будем смотреть и кушать” говорила о том, что она либо не воспринимает ситуацию всерьез, принимая ее за развлечение. Или же она, осознавая значимость происходящего, не теряет хладнокровия и самообладания. В отличии от меня…

Я развернулся на стуле в ее сторону, стараясь взглянуть в ее лицо, чтобы понять что с ней происходит. Безуспешно. Она, отвернувшись, ловко орудовала кухонными принадлежностями, собирая в огромной стеклянной бадье ингредиенты для салата.

Я позвал ее по имени.

Она не отреагировала.

Я произнес ее имя еще раз.

Стук ножа, методично ударяемого о дерево разделочной доски, был мне ответом.

Кажется я понял, что с ней происходило.

Я встал со стула, подошел к ней со спины и приобнял, опасливо смотря на лезвие ножа.

Она дернула плечами и сбросила мои руки.

Я обнял ее снова, немного крепче, сковав ее движения, заставив выпустить рукоятку ножа.

Тут ее тело конвульсивно вздрогнуло и резко опустилось. Потом еще раз. А после мелко затряслось. Наконец, она повернулась ко мне, показав скомканное в гримасе боли лицо. И глаза, полные слез, словно пара лесных озер ранней весной, набухшие дождями и талыми водами.

— Не обращай внимания… — срывающимся, глухим голосом сказала она, вырываясь из моих объятий, — пусти…, я нормально… у нас будет курица с картошкой. И салат, как ты любишь. Детям варю пельмени. Сейчас сядем. Будем кушать и смотреть.

Я, не обращая внимания на ее слова, продолжал крепко обнимать ее, потом немного присел в коленях, чтобы наши лица были ровно напротив друг друга в попытке встретиться с ней взглядом. Она продолжала вырываться и избегать контакта глазами. Но стоило мне поймать ее взгляд, словно степную птицу в капкан ловкого охотника, она вдруг обмякла, повисла на моих руках, и заплакала, позволив слезам выплеснуться через ресницы и пролиться, сначала на щеки, потом ниже на подбородок, а после капая мне на плечи, оставляя расплывающиеся темные пятна на моей футболке.

— Неужели это происходит? — чуть слышно спросила она.

— Сейчас узнаем.

— Мне страшно….

— Мне тоже, — признался я, поцеловав ее в белую полоску пробора на голове, глубоко вдохнув шоколадный аромат ее волос.

Следующий час с лишним мы провели словно в неком артхаусном, полным сюрреализма, иррациональности и символизма фильме некоего безумного режиссера.

Наш стол был заставлен свежей вкусной едой. Возглавлял пиршество лоток румяных куриных ножек на облаке из долек пряного картофеля, облитых поверху лавой из расплавившегося пармезана и присыпанных щепоткой морской соли и перца. Прямиком из духовки. Пылающие жаром и ароматом. Поддержку ему оказывала огромная бадья салата из танцующих основную партию огурцов и помидоров. С подтанцовкой из мелко нарезанного зеленого лука, рукколы и кубиков солоноватой брынзы. Щедро приправленный оливковым маслом и соевым соусом. Апофеозом нашей трапезы являлась початая бутылка красного испанского вина, чудом уцелевшая в глубинах кухонных шкафов, и пара бокалов с рубиновым напитком. Детский стол был скромнее. Девочки с редким для них аппетитом поглощали источающие пар пельмени в молочном океане из свежей сметаны.

А эфир новостей показывал новости круглосуточного европейского канала, который первым показал репортаж, который мы ждали.