Знакомьтесь, Гюро - [5]

— Ну, Тюлинька, перестань же, возьми себя наконец в руки, — всхлипывая, бормотали за дверью.

Тюлинька? Неужели там за дверью плачет маленькая девочка, которую кто-то утешает?

Гюро не удержалась и вошла в комнату. Там сидела пожилая женщина, она была совершенно одна и очень удивилась, увидев Гюро.

— Ты простудилась? — быстро спросила Гюро. Теперь она знала, что взрослые любят так говорить, когда не хотят, чтобы кто-нибудь заметил, что они плачут.

— Да, — сказала женщина, — то есть нет. Конечно, дружок, я могла бы сказать тебе, что простужена, но ведь это была бы неправда. Нет, я не простужена, просто я плачу от собственной глупости и оттого, что на свете всё так сложно.

— Разве старым тоже бывает грустно? — удивилась Гюро.

— В том-то и дело, что бывает, — ответила женщина. — Хочешь, я расскажу тебе, почему мне грустно? Во-первых, потому, что я вышла на пенсию. Вчера я последний день работала у себя на телеграфе. Мне подарили цветы, вазу и часы. Сегодня мне уже не надо идти на работу, а это очень грустно. И во-вторых, меня пугает предстоящий переезд. В этом пансионате я прожила тридцать лет, но теперь мне это уже не по средствам и я должна переехать в маленькую квартирку, в дом, где я не знаю ни души. И ещё надо упаковывать вещи, сегодня привезут ящики…

— А где же твоя Тюлинька? — спросила наконец Гюро.

— Тюлинька? — удивилась женщина. — Так ведь это я и есть.

— Не может быть, — сказала Гюро. — Тюлиньками зовут только маленьких девочек, а ты уже взрослая.

— Правильно. Меня звали Тюлинькой, когда я была маленькая, и все привыкли к этому имени, — объяснила женщина. — Даже на телеграфе меня все звали Тюлинькой. Видишь, на вазе так и написано: «Нашей Тюлиньке от её товарищей по работе».

— Если тебе грустно, приходи вечером играть с нами в лото, мама уже достала пробку, — предложила ей Гюро. — А потом мы с мамой поможем тебе уложить вещи. Мы очень хорошо умеем паковать вещи, только что мы делали это дома.

— Вы меня спасёте! — воскликнула Тюлинька.

— А сейчас мне пора, мы идём искать работу, — сказала Гюро.

— Беги, мой дружочек. Мы ещё с тобой увидимся, — сказала Тюлинька.

— Мне жалко, что ты собираешься уезжать отсюда, — призналась Гюро. — Ведь я никого здесь не знаю, кроме тебя.

— Может, ты приедешь ко мне в гости на новую квартиру? — спросила Тюлинька. — Боюсь, что мне там будет очень одиноко.

Мама уже в пальто ждала Гюро. Гюро рассказала ей про Тюлиньку, но умолчала о том, что бегала по коридору. Правда, маме показалось подозрительным, что Гюро пришла в одних чулках, держа туфли в руке, но, поскольку они собирались уходить, она не стала спрашивать, зачем Гюро разулась.

— Давай быстрее, — заторопилась мама. — Я обещала приехать в одиннадцать. В объявлении сказано, что требуется женщина, которая могла бы работать по дому и ухаживать за садом. Предоставляется большая светлая комната с ванной. Заманчиво, правда?

— Очень заманчиво, — согласилась Гюро.

Они посмотрели по карте и увидели, что им надо ехать сперва на трамвае, а потом на автобусе.

— Замечательно, мы увидим почти весь город, — сказала мама.

Гюро крепко держала маму за руку, когда они переходили большую улицу, а мама внимательно смотрела сначала в одну сторону, потом в другую. Постояв немного и набравшись мужества, она быстро-быстро побежала через улицу.

Только у самого тротуара мама перешла на свой обычный шаг.

В вагоне они сидели сразу за вожатым, и Гюро смотрела, как он управляет трамваем. Он передвигал какую-то ручку то вправо, то влево, останавливал вагон, снова трогал его с места и звонил в звоночек. Потом он подносил ко рту какую-то трубочку, и тогда все в трамвае слышали его спокойный, уверенный голос:

— Вагон работает без кондуктора. Проходите вперёд! Здесь вы тоже можете оплатить проезд!

Иногда вожатый тормозил, словно оберегая всех — и ехавших в трамвае, и идущих по улице, а также автомобили и мотоциклы, и всё время он разменивал пассажирам деньги и объявлял остановки.

— Я бы хотела, чтобы ты работала вагоновожатой. Тогда бы я целый день каталась с тобой на трамвае, — сказала Гюро.

— Я бы тоже хотела, — сказала мама, — но на вагоновожатого надо долго учиться, а мне хочется поскорей найти работу, чтобы у нас с тобой было своё жильё. Жить в пансионате очень дорого.

— Конечно, — согласилась Гюро. — И потом там нельзя бегать, хотя вообще-то мне там нравится.

Наконец они вышли из трамвая, пересели в автобус, и автобус повёз их далеко за город. Впрочем, это был ещё город, только дома здесь стояли не так тесно, как в центре. Мама по карте нашла остановку, где им следовало выходить, и они пошли по неширокой извилистой дороге, вдоль которой росли деревья. Дома здесь стояли в садах. На деревьях сверкал иней. Гюро смотрела на эти деревья, но будто не замечала их, она чувствовала, как волнуется и даже чуть-чуть побаивается мама, которая шла так быстро только потому, что хотела, чтобы всё было уже позади.

Они остановились перед красивым домом, сразу за ним начинался большой сад, куда выходила веранда с широким крыльцом.

Мама поднялась на крыльцо и позвонила. Гюро осталась внизу, залюбовавшись домиком, выстроенным из снега. Заглянув туда через окно, она увидела стул, на котором валялась газета. Было совершенно ясно, что сидеть в таком домике ни капли не холодно.