Знак вопроса, 2005 № 01 - [87]

Будучи в сильном подпитии, Полидект все же решил испытать судьбу: на одной из пирушек он потребовал от подданных подарить ему самых лучших коней. Присутствовавший здесь и не менее пьяный Персей мог подарить только рыбу. Но хмель взыграл в мозгах будущего героя, и он крикнул через зал, ибо занимал достойное его место у двери:

— А я принесу голову горгоны Медусы!

Полидект не взял в толк:

— Зачем мне голова?

— Принесу — узнаешь, — отвечал Персей, блаженно улыбаясь.

Наконец начальник серифийской разведки объяснил, что, по достоверным источникам, Медуса в сей момент беременна от Посейдона великаном Хрисаором и крылатым конем Пегасом. Уж такой не даст спуску коням Эномая.

— Но зачем мне голова? — не понимал Полидект. — Пусть примет роды и принесет жеребенка.

С трудом ему втолковали, что если Медуса посмотрит на повивального дедку, то тот окаменеет и вообще ничего не принесет. Так что голову рубить — условие непременное.

Утром с похмелья Персей вспомнил лишь разговор про коней. Забрав у матери остатки золотого дождя, приберегаемые на самый черный день, он купил на рынке животное и привел Полидекту.

— А крылья когда вырастут? — спросил царь.

Тут к Персею совсем вернулась память, и под дружный хохот он покинул дворец.

— Смотри! — крикнул вдогонку царь. — Не принесешь голову с конем, женюсь на твоей матери. Другого выхода у меня нет.

В залитом слезами хитоне вернулся герой, рухнул на грудь матери и поведал, в какую передрягу влип. Но то, что поведала мать, повергло героя в настоящий ужас.

— Разве ты не знаешь, что у Медусы и твоего отца Зевса общая бабка Гея-Земля, что отец Медусы Форк приходится отцу Зевса Крону единоутробным братом, а сам Зевс — двоюродным братом Медусе!.. Сын, ради моего спасения от ненавистного брака ты готов поднять руку на собственную тетку!

И огорченный Персей ушел в самый дальний конец острова оплакивать свое горе, ибо знал, что горгон — три: Стено, Эвриала и Медуса — единственно смертная, — что собой они олицетворяют Настоящее, Будущее и Прошлое. Настоящее (Медусу) мы убиваем ежесекундно, замахнуться же на прошлое и будущее — руки коротки. Головы горгон были покрыты чешуей драконов, клыки у них были такой же величины, как и у кабанов, а еще — медные руки и золотые крылья. Милые девушки, ничего не скажешь.

И вот Персей беспробудно рыдал в дальнем углу, когда перед ним объявились единокровные брат и сестра, но рангом повыше, — Гермес и Афина. Они сказали, что сами давно имеют зуб на тетеньку и помогут прикончить ее. Чем Медуса насолила Гермесу — неизвестно, про Афину же сообщают, будто Медуса хотела состязаться с ней в красоте, и Афина, видимо, на победу не шибко рассчитывала.

Неожиданно обретя таких помощников, Персей воспрянул и потребовал руководства к действию. Боги отвели его к граям — родным сестрам горгон и старухам с рождения. У них был один глаз и один зуб на троих, пользовались они своим добром в очередь. Персей отнял и это. Беспомощные старухи пали перед ним на колени, объясняя, что герою ни третий глаз, ни тридцать третий зуб ни к чему, что последнее забирают только самые подлые воры, но Персей лишь самодовольно скалился, глядя, как граи облизывают его ноги, а укусить не могут. Наконец он обещал вернуть похищенное, если граи покажут нимф, у которых есть шапка-невидимка Аида, крылатые сандалии и сума-самобранка Кибис. Нимфы дали герою желаемое, и Персей полетел на подвиг через океан к местожительству горгон.

Сестер он застал спящими, соответственно и время на земле стояло. Пятясь раком и глядя в медный щит, как в зеркало, Персей приблизился к Медусе, отрубил голову и бросил в сумку, лишив человечество настоящего. Потом сел у ее ног дожидаться рождения Пегаса и Хрисаора. Но, надеясь встретить детей в определенном и естественном месте, Персей просчитался. Дети вылетели через горло, при этом они так громко ржали и злорадствовали, что разбудили двух уцелевших сестер. Герою, вместо того чтобы ловить жеребенка, пришлось уносить ноги.

Спасли его шапка-невидимка и крылатые сандалии. Очнулся он в Эфиопии возле скалы, к которой была прикована чернокожая красавица Андромеда. Она рыдала и рассказывала страшные истории: мама ее Кассиопея, жена эфиопского царя Кефея, похвалилась перед нереидами, что они уродины в сравнении с ней. Посейдон обиделся за дочерей и наслал чудовище, избавиться от которого можно, лишь пожертвовав Андромеду. Персей уже успел влюбиться. Но, не желая убивать чудо-юдо задаром, сначала навестил Кефея и выторговал за спасение Андромеды ее руку и его царство. В любом другом государстве наглеца послали бы подальше, только не в Эфиопии: власть там не наследственная, царем выбирают самого сильного и красивого. До появления Персея таковым считался младший брат Кефея Финей, ой уже и с Андромедой почти обручился, но перед чудовищем спасовал. Персей же при помощи головы Медусы убил Посейдонова волкодава легко и с удовольствием. Фи-нея, злоумышлявшего против героя, он тоже обратил в камень.

Совершив африканский поход, Персей вернулся на остров Сериф. Там ничего не изменилось, разве что Полидект от словесных домогательств перешел к откровенному преследованию, то есть если раньше он раздевал Данаю взглядом, то теперь тянул трясущиеся от пьянства ручонки. Данае и Диктису приходилось коротать дни и ночи, припав к алтарю и отдав себя под защиту Зевса, который, однако, помогать не спешил, предоставляя эту возможность сыну. Коня Персей не добыл, с поручением не справился, посему Полидекта надо было убивать, а разумного повода не было. Теперь повод появился.