Знак вопроса, 2003 № 03 - [37]

С присущей американцам привычкой отстаивать правду Мёллер активно участвовал в дискуссиях, развернувшихся в отечественной биологии, защищая Вавилова. Спасти ученого не удалось, и Мёллер, спасаясь от грядущих репрессий, «отпрашивается» в Испанию, чтобы сражаться в рядах республиканцев. Перед отъездом он посылает Сталину свою книгу о евгеническом переустройстве общества. Вослед ему несутся слова «народного академика» о том, что в Советской стране учеными не рождаются, ими становятся…

А после войны состоялась знаменитая сессия ВАСХНИЛ, после чего с генетикой в СССР было надолго и бесповоротно покончено. И удивительно то, что во многом у ее истоков в современном понимании смысла слова «генетика» стояли наши соотечественники. Но это другой рассказ.

ПО ОБРАЗУ И ПОДОБИЮ

Так называлась моя статья, опубликованная «Медицинской газетой» как раз накануне… 1994 года (29.12.93). Подзаголовок ее гласил: «Клонирование человеческих эмбрионов». Статья, как видит читатель, поднимала тему клонирования человека чуть ли нс за 10 лет до нынешнего ажиотажа вокруг этой темы.

Само слово «клон» латинского происхождения и означает тонкую ветку дерева, побег и т. д. В европейских языках на основе этого слова возникло такие понятие, как «клан», то есть семья, род, близкие и тесные связи между людьми. Клонирование не является чем-то новым или запретным для ученых, особенно ботаников и специалистов в разведении растений. То же черенкование или размножение клубники с помощью усиков является чистой воды клонированием, то есть методом получения генетически идентичного потомства. В отличие от размножения полового, когда в геноме потомков воедино сливаются половинки геномов родителей.

Дарвин в отличие от Менделя полагал, что наследственности родителей сливаются в потомстве подобно воде и чернилам. Мендель же доказал, что «Чарлз, ты не прав», — слияния никакого нет, и во втором внучатом поколении родительские признаки могут вновь «выщепиться». В этом и революционность открытия Менделя, несмотря на все его «гибридизаторство».

Ботаники клонирование называют еще вегетативным или бесполым размножением, поскольку репродукция организмов происходит без половых или генеративных клеток. Очень много пользовался этим методом наш выдающийся селекционер Мичурин — вспомните его подвои и привои.

Примеры клонирования мы видим также при регенерации тканей и органов, а также при знаменитом партеногенезе. Афина, дочь Зевса, носит также прозвище «Партеиос». Именно в честь нее главный храм Афин назван Парфенон («т» и «ф» довольно часто чередуются в русском языке при заимствовании греческих слов: Теодор — Федор, имя переводится как «Бог-дан», «Дар божий»; тета — фита, атеист — «афеист» Пушкина и т. д.).

Мы уже говорили, что Афина рождена была из главы Зевса, то есть бесполым, «непорочным» путем. Партеногенез был «соблюден» и при рождении Христа, о чем также говорилось выше. Партеногенетически размножаются даже животные организмы с весьма сложной организацией, вплоть до ящериц. В экспериментальных условиях удалось получить даже партеногенетических индюков, правда бесплодных. У млекопитающих непорочное развитие не отмечено, если не считать мифологических сюжетов.

За счет чего же происходит клонирование организмов и их тканей? Чтобы попять это, необходимо вновь обратиться к истории биологической и экспериментальной мысли. И тут не обойтись без имени нашего талантливого и пытливого исследователя Александра Александровича Максимова (1874–1928).

К своему вящему удивлению, я обнаружил его имя в советских энциклопедиях, хотя и знал, что Максимов эмигрировал из нашей страны еще в 1922 г. В статье, помещенной в Большой медицинской энциклопедии под редакцией Семашко, говорилось, что наш ученый провел последние годы своей жизни в Чикаго, где плодотворно трудился, изучая проблемы гистогенеза и воспаления.

Гистогенез — это образование тканей, например в ходе того же эмбрионального развития. Максимов работал в период бурного развития описательной биологии и медицины. Два открытия начала века оказали на него формирующее влияние. В 1908 году Нобелевскую премию присудили нашему И. Мечникову, который доказал центральную роль лимфоцита-макрофага в воспалении — защитной реакции нашей иммунной системы.

Через четыре года в Стокгольм вызвали француза А. Карреля, который в далекой Америке разработал и усовершенствовал свой метод культивирования органов и тканей. С 1916 года метод был взят на вооружение Максимовым. С его помощью он пытался решить проблему, которая так и не далась Мечникову: откуда при воспалении появляется то множество клеток, накопление которых приводит к образованию нарыва, флюса и гноя (гноем занимался еще Мишер в середине XIX века).

Второй вопрос, волновавший Максимова как исследователя, был кроветворение. Благодаря опытам по переливанию крови, за открытие групп которой нобелевской награды в 1930 г. был удостоен К. Ландштейнер, было известно, что жизнь клеток крови недолговечна. Новые поступают в кровоток из костного мозга, являющегося органом нашего кроветворения. Но каким же образом «кроветворящие» клетки сохраняются с эмбрионального развития во взрослом организме?