Знак вопроса, 1997 № 02 - [57]

Прибавлением образов небесных сил в иконе Софии византийская иконопись не ограничилась. И это понятно. Подобное усложнение отвечало требованиям богословской идеи Премудрости лишь постольку, поскольку выражало необходимость особого почитания Софии. Однако оно почти ничего не говорило о Ее природе. Изображения чтимых Церковью лиц в окружении небесных сил вообще широко было распространено в церковном искусстве: образ Богоматери-Знамение с херувимами, образы мучеников, осеняемые ангелами в момент совершения подвига, говорят о высокой чести и славе их, о большом духовном напряжении момента, но не об их Премудрости. Кроме того, образ Христа вместе с небесными силами традиционно воссоздавался в росписи церковных куполов и барабанов, что также отчасти затрудняло понимание образа Софии в окружении ангелов, потому что в нем эти изображения символизировали не Софию, а ступени иерархии духовного бытия. Изображения небесных сил на иконе не удовлетворяли и русских иконописцев. Когда пришел их черед разрабатывать композицию образа Премудрости Божией, они перенесли изображения ангелов из центра на периферию иконной плоскости, придав им иное, нежели на византийской иконе, назначение.

Однако произойти подобное перемещение могло лишь после того, как еще в Византии центр иконы подвергся коренной перестройке. Своеобразие ее заключалось в том, что главное место заняло изображение Ангела в царско-архиерейском облачении. Смысл образа вполне ясен — представить Бога-Слово в Его ветхозаветном предзнаменовании, как Ангела Великого Совета. Понять, что речь идет именно о Божестве, а не о служебном духе, можно на примере русских иконописцев, иногда изображавших Его с кресчатым нимбом (как на росписи наружной стены московского Успенского собора). Само же изображение Христа, огрудное, в «совершенном возрасте», т. е. возрасте его евангельского служения, было помещено над изображением Ангела и заключено в круг. Именно такую композицию обнаружил Н. Кондаков на одной из страниц синайской рукописи Иоанна Климака. Он писал: «Замечательна миниатюра, изображающая Софию в виде ангела на престоле с сферой и крылатого, сзади него Христос погрудь, по сторонам два архангела». Совмещение изображений Ангела и Христа придало иконе совершенно новый смысл и звучание. Оно сделало ее олицетворением вневременного характера Промышления и Домостроительства Божества, символом единства Ветхого и Нового Заветов. Дальнейшего развития композиция Софии Премудрости Божией на византийской почве не получила и, вероятно, именно такой впервые явилась на Русь.

Церковных археологов, наряду с поисками византийских корней иконы Софии, издавна волновал вопрос о времени и обстоятельствах появления ее в России. Время называли различное. Далее всех отодвигал его А. Павлов: «Предание говорит, что эта св. икона (Софии) прислана в Новгородский Софийский собор Владимиром Великим (святым)». Но здесь очевидная ошибка, так как равноапостольный Владимир умер много ранее постройки собора, осуществленной его внуком Владимиром Ярославичем, с которым, в силу сходства имен, и был, вероятно, отождествлен. Несколько более близкую дату называет священник Сильвестр: «Князь Великий Владимир Ярославич повеле в Новгороде поставити церковь каменну, святую Софию Премудрость Божию, по Царьградскому обычаю, икона София Премудрость Божия тог-дыже написана», и некоторые церковные археологи склонны были с доверием отнестись к словам уроженца Новгорода, священника Сильвестра. «Иную, еще более близкую дату называет современник Сильвестра, митрополит Макарий, говоря о двухсотлетней давности образа. Последняя дата более вероятна, нежели названная Сильвестром, потому что если бы храмовая икона была современна собору, то новгородские книжники, с большим вниманием относившиеся к его убранству, не обошли бы икону молчанием, а, скорее всего, включили бы ее описание в цикл «Сказаний о святой Новгородской Софии» наряду с такими произведениями, как «Сказание о сжатой руке» и «Мера Спасову образу». Но это только предположение. Больше определенности и единомыслия в источниках относительно места первого появления иконы на Руси и происхождения ее. Местом, по общему мнению, считается Новгород, а происхождение — византийским: «из Корсуня», «греческий перевод», «греческих живописцев». К сожалению, до нашего времени сама первая икона Софии не дошла, и об облике ее и содержании можно лишь гадать.

Вопрос о времени появления на Руси иконы Софии — вопрос непраздный. Дело в том, что летописи, археология и анализ композиций сохранившихся памятников еще более приближают к нам эту дату и так или иначе связывают историю иконы со временем и деятельностью хорошо известного нам митрополита Макария (XVI в.). Однако такая датировка будет справедлива лишь в том случае, если говорить не о греческой иконе Премудрости, а о ее новом русском новгородском продолжении.

В письменных источниках эта икона впервые упоминается в связи с осуществленной под руководством митрополита Макария работой по украшению Новгородской Софии. Он «самую чюдную икону святую Софею выше воздвиг» и велел написать ее вместе с другими образами над западными дверьми храма, где прежде была другая фреска. Сейчас уже, вероятно, невозможно установить, принимал ли сам митрополит участие в разработке композиции новгородской иконы, но то, что он сам был иконописцем и радикальнейшим реформатором церковного искусства, который прилежание имел и «до самых вещей, еже бысть сия вещь, сделати, еже из начала града не бывала, даже бы и та вещь была к дому святей Софии», допускает такую мысль. Однако каковы бы ни были обстоятельства появления новой иконы, она скоро приобрела значение символа новгородской кафедры и стала традиционным даром новгородских владык русским царям.