Знак вопроса, 1995 № 01 - [8]

Идентифицировать затем эти запахи тоже помогают собаки. Только не ищейки, а детекторы. Они, как правило, невелики ростом, не могут, довелись такое, справиться с преступником самостоятельно. Да этого от них и не требуется. Работа их заключается в другом. Понюхал, скажем, детектор по кличке Вуд кусок байки, запомнил запах. А потом безошибочно может сравнить его с другим, из банки. Подойдет к ней и сядет довольный: «Я, мол, свое дело сделал…» И нюх его — в несколько раз более тонкий, чем у других собак — бывает, разрушает легенду, искусно выстроенную матерым преступником: «Не был я там, гражданин следователь, и знать ничего не знаю…» Вуд его выведет на чистую воду.

Впрочем, в последние годы тонкое дело детектирования, сравнения запахов, стали доверять не только собакам. У поэта Николая Заболоцкого, например, есть такие строки:

Муху странную бери,

Муху в банку посади,

С банкой по полю ходи,

За приметами следи.

Если муха чуть шумит, —

Под ногами медь лежит.

Если усиком ведет, —

К серебру тебя зовет…

Сам Заболоцкий по этому поводу писал, что основой для написания стихотворения послужили сочинения средневекового схоласта Агриппы Неттесеймского и предания, которые он сам слыхивал в русских деревнях.

И тут нам впору удивиться народной наблюдательности. Потому как народные приметы затем во многом были подтверждены исследованиями ученых. Так, скажем, известный исследователь Н. Н. Кольцов еще в 20-е годы ставил опыты по определению чувствительности живых организмов. В 200-литровый сосуд с водой, в котором помещались одноклеточные существа — сувойки, он капал всего лишь каплю слабого раствора анионов кальция. И ножки сувойек поджимались — они чувствовали примесь!

Впрочем, для нас, уже познакомившихся с результатами опытов на рыбах — угрях и лососях, такая чувствительность вовсе не кажется фантастичной. Интереснее для нас в данном случае другое: ученые попытались использовать живые существа в качестве сверхчувствительных датчиков для электронной аппаратуры.

Например, сотрудники биологического факультета МГУ несколько лет назад ухитрились записать на осциллографе сигналы, шедшие от вкусовых щетинок комара-пискуна. При этом выяснилось, что каждому химическому соединению соответствует определенная последовательность электрических импульсов, даже если концентрация данной примеси составляла всего сотые доли грамма на литр воды.

Только вот беда: стоило поменять одного комара на другого, и характер электрических импульсов менялся. То же происходило, когда экспериментаторы переходили от опытов с одной мухой к другой. Точного повторения результатов, как говорят специалисты, их воспроизводимости, добиться не удалось. И потому интерес к подобным экспериментам постепенно стал исчезать.

Но потом их возобновили на новом уровне под руководством члена-корреспондента РАН Л. А. Пирузяна. И вот как все это стало выглядеть.

На первый взгляд перед нами обыкновенная лаборатория. Нет здесь ни комаров, ни мух, ни лабораторных столов — обычные штативы с пробирками. Но вот в пробирках..

— В пробирках тоже нет ничего необычного, — пояснил один из экспериментаторов Г. А. Чуич. — В них раствор, где размещены клетки крови — молекулы гемоглобина, белки… Зато реакции, которые происходят с этими веществами, действительно, не совсем обычны…

Представим себе, в комнату зашел некто, постоял и вышел. Вошедший после него в помещение экспериментатор через некоторое время может определить, что заходивший был в синем вельветовом костюме, у его шариковой ручки нет колпачка, а сам он был слегка раздражен, скорее всего, мелкими бытовыми неприятностями. И рассказали экспериментатору обо всем этом биодатчики — те самые растворы живых клеток в пробирках.

Оказывается, некоторые живые клетки определенным образом реагируют на те или иные химические соединения, распространяющиеся воздухе в виде запахов. По результатам анализа таких реакций и удается затем установить, кто именно был в комнате и каково его состояние.

Причем живые клетки — уже достаточно стандартные образования, чтобы на одни и те же раздражители реагировать всякий раз одинаково. То есть налицо воспроизводимость результатов. И все-таки исследователи не останавливаются на достигнутом. Теперь их не устраивает недолговечность приборов из пробирки. Ведь многие живые клетки могут существовать вне организма лишь считанные часы, в лучшем случае — несколько дней. Нельзя ли увеличить срок их службы? Можно. Хотя бы вот каким образом…

ПО СЛЕДУ МОЛЕКУЛЫ ИДЕТ «ПУРГА»

…Наш разговор начался с того, что кандидат биологических наук А. М. Королев попросил у меня портфель.

— Нет-нет, открывать не надо! Я и так узнаю, что внутри…

И он стал подносить к закрытому портфелю тонкие гибкие трубочки-зонды, тянувшиеся от стойки с несколькими электронными блоками, опутанными проводами.

— Похоже, там у вас лежат книги или журналы. Словом, печатная продукция, — сказал Королев через пару минут. — А еще дня три тому назад в портфеле побывала копченая рыба, а еще раньше — стиральный порошок и крем для обуви…

— Но как вы все узнали?!

— «Пурга» помогла, — ученый кивнул на установку. — Только никакого отношения к полярному ветру она не имеет. Это лишь сокращение полного названия — «полупроводниковое устройство регистрации газового анализа». А говоря проще, «электронный нос»…