Знак вопроса, 1994 № 03 - [24]

Особо отмечу, что в цитируемом мною Протоколе допроса нет указания на дату смерти Екатерины Второй. Вопрос этот обойден молчанием. Не исключено, что разговор о подобных деталях в ходе допроса вообще не мог возникнуть по причине кощунственно-сти темы. Не исключено также, что в этом повинно фрагментарное воспроизведение Протокола.

Однако мы видим, что Авель в своих книгах не стеснялся в высказываниях и выборе тем, писал обо всем, ставшем ему известным или вызвавшем его интерес, раздумья. Это хорошо видно из следующих показаний.

«ВОПРОС. Как ты осмелился сказать в книге своей, аки бы паде III император (т. е. Петр Третий, сверженный с престола в результате гвардейского дворцового переворота 1762 года, который возглавлен был Екатериной Второй. — Ю.Р.) от жены своей?

ОТВЕТ. Сие я потому написал, что об оном есть в Апокалипсисе, и падеж разумею я свержение с престола, с которого он свержен за неправедные его дела, о коих я слышал еще в младенчестве…».

При этом интересно, что даже в стенах Тайной Экспедиции (Тайная Экспедиция — орган политического розыска, учрежденный Указом Екатерины II в 1762 году, заменила Тайную канцелярию. В ходе следствия в ней применялись пытки. — Ю.Р.) в ходе тяжелейших и, надо полагать, изнурительных допросов, Авель не только не сник — наоборот! Он осмелился сам задавать своему следователю вопросы, обещая сказать всю правду лишь после того, как генерал Макаров, глава этого органа, ответит Авелю на вопрос: «Есть ли Бог и есть ли диавол и признаются ли они Макаровым?»

И что вы думаете? Видно было в фигуре, взгляде, убежденности, речах, напористости этого поразительного монаха нечто необыкновенное, озадачивающее, внушающее к нему уважение, словно бы обязывающее к ответу. И происходит невероятное следователь, дворянин, генерал, начальник Тайной Экспедиции Макаров отвечает на заданный ему подследственным — безродным преступным монахом — вопрос, отвечает не односложно, а пространно, и ответ этот детально фиксируется в Протоколе и свидетельствуется затем личной подписью генерала. Эта запись гласит:

«Тебе хочется знать, есть ли Бог и есть ли диавол и признаются ли они от нас? На сие тебе ответствуется, что в Бога мы веруем и по Священному Писанию не отвергаем бытия и диавола; таковые твои недельные (так в тексте. — Ю.Р.) вопросы, которых бы тебе делать отнюдь сметь не должно, удовлетворяются из одного снисхождения, в чаянии, что ты, конечно, сею благосклонностью будешь убежден и дашь ясное и точное на требуемое от тебя сведение и не напишешь такой пустоши, каковую ты прислал. Если же и за сим будешь ты притворствовать и не отвечать на то, что тебя спрашивают, то должен ты уже на себя самого пенять, когда жребий твой нынешний переменится в несноснейший и ты доведешь себя до изнурения и самого истязания. 5 марта 1796 года, коллежский советник и кавалер Александр Макаров».

Лишь после этого объяснения между судьей и подсудимым о Боге и диаволе Авель дает ответы по предложенным ему двум вопросам:

«1. О падении Императора Петра III слышал еще издетска, по народной молве, во время бывшего возмущения от Пугачева, и сие падение разные люди толковали, кто как разумел; а когда таковые же толки происходили и от воинских людей, то он начал с того самого времени помышлять о сей дерзкой истории; какие же именно люди о сем толковали и с какими намерениями, того в знании показать, с клятвою отрицается.

2. О возстании Государя Цесаревича на ныне царствующую всемилостивейшую Императрицу говорит, что сие возстание разумеет под тремя терминами: 1) мысленное; 2) словесное и 3) на самом деле. Мыслию — думать, словом — требовать, а делать — против воли усилием…»

Вот так-то мыслил и таким слогом излагал свои мысли тульский мужичок восемнадцатого века, постигший грамоте и письму на восемнадцатом году жизни! Интересный субъект! Смелый, отважный, умный, не лишенный чувства собственного достоинства!

Долго ли, коротко ли допрашивали Авеля в Тайной Экспедиции, мы нынче не знаем. Однако ответ Макарова датирован 5 марта, а завершено дело было лишь 17 марта. Решение по «Делу» гласило:

«Поелику в Тайной Экспедиции по следствию оказалось, что крестьянин Василий Васильев неистовую книгу сочинял из самолюбия и мнимой похвалы от простых людей, что в непросвященных могло бы произвести колеблемость и самое неустройство, а паче что осмелился он вместить тут дерзновеннейшия и самыя оскорбительныя слова, касающиеся до пресветлейшей особы Ея Императорского Величества и Высочайшего Ея Величества дома, в чем и учинил собственноручное признание, а за сие дерзновение и буйственность, яко богохульник и оскорбитель высочайшей власти, по государственным законам заслуживает смертную казнь; но Ея Императорское Величество, облегчая строгость законных предписаний, указать соизволила онаго Василия Васильева, вместо заслуженного ему наказания, посадить в Шлиссельбургскую крепость, вследствие чего и отправить при ордере к тамошнему коменданту полковнику Колюбякину, за присмотром, с приказанием содержать его под крепчайшим караулом так, чтоб он ни с кем не сообщался, ни разговоров никаких не имел; на пищу же производить ему по десяти копеек в каждый день, а вышесказанныя, писанные им бумаги, хранить в Тайной Экспедиции».