Знак Наполеона - [103]

Он вскинул голову на звук поворачивающегося в замке ключа и увидел, как в комнату вошли двое мужчин; один, черноглазый и одетый в грязные джинсы, чуть прихрамывал, второй был таможенным офицером с именем «Мохаммед Калу» на бейдже.

— Что, черт возьми, происходит?

— Мистер… Мартелл, правильно? — Калу перевел вопросительный взгляд с его паспорта.

— Вы ведь умеете читать, не так ли?

— Да, написано очень разборчиво. Очень… ярко. — Пограничник улыбнулся.

— К чему вы клоните?

— Ни к чему.

— Тогда почему меня задержали?

Калу перевернул несколько страниц, прикрепленных к планшету.

— Если я правильно понимаю, вы ввозите в Марокко картину. Небольшую, с изображением рабочих, возводящих обелиск в пустыне. Середина девятнадцатого века.

— Именно так.

— Она ценная?

— Я приложил чек и заплатил все необходимые пошлины, о чем вы знали бы, если бы удосужились просмотреть бумаги.

— Мм… — Глаза офицера сузились, когда он посмотрел на Майло. — Кстати, вы когда-нибудь встречались с мистером Льюисом?

Майло бросил взгляд на второго мужчину, который до сих пор не проронил ни слова.

— А должен был?

— Мистер Льюис работает на одну из газет США — «Американ ливс».

— «Войс», — нахмурившись, поправил Льюис.

— «Войс». Да. Мистер Льюис считает, что в вашей картине заключено нечто гораздо большее, чем можно увидеть на первый взгляд.

— Мистер Льюис тратит ваше и мое время, — сквозь зубы процедил Майло. — Я хочу поговорить с кем-нибудь из вашего начальства.

— Давайте начнем. — Калу щелкнул пальцами, и свет потускнел. Внезапно зеркало стало прозрачным, зажглись лампы в соседней комнате.

— В нашем аэропорту есть небольшая передвижная лаборатория, — с гордостью произнес Калу. — Мы решили, что несколько основных тестов способны решить нашу проблему. Рентген, например.

— Вы не имеете права…

— О, мистер Мартелл, уверяю вас, у нас есть все права. Это займет всего несколько минут, а затем вы и ваша картина сможете продолжить путь.

Трое мужчин наблюдали через стекло, как картину аккуратно достали из ящика с климат-контролем и положили под рентген-аппарат. Удостоверившись в правильности настроек, техник укрылся за защитным экраном и включил аппарат.

Майло чувствовал, как пот стекает полбу, а во рту внезапно пересохло.

— Всего несколько минут, — с улыбкой повторил офицер. — О, вот и все.

Техник подошел к стеклу и поднес к нему снимки так, чтобы мужчины могли их видеть.

— Похоже, под вашим обелиском нарисовано что-то еще, — нахмурился Калу.

— Художники часто использовали старые холсты для экономии, — нервно возразил Майло.

— Это женщина, — продолжал Калу, словно не слышал его. — Похоже, она что-то держит на коленях. Ребенка! — воскликнул он. — А у ребенка в руках…

— Веретено, — медленно произнес Льюис. — Думаю, вы выясните, что картина — «Мадонна с веретеном». Ее автор — Леонардо да Винчи.

— Кирк, ублюдок! — взревел Майло, сжав побелевшие кулаки.

— Я могу это цитировать?

Глава восемьдесят восьмая

Лувр, Париж, 28 апреля, 09:05

— Пожалуйста, примите это с наилучшими пожеланиями от правительства Соединенных Штатов. — Директор ФБР коротко поклонился, передавая картину Морису Фабю, министру культуры Франции.

Том и Дженнифер молча обменялись взглядами. Триумф Грина был небольшой платой зато, что он помог им выбраться с Кубы живыми и невредимыми.

— Благодарю вас от имени Франции. — На мгновение показалось, что министру стало плохо; когда он коснулся рамы, его глаза лихорадочно заблестели, а губы сжались в тонкую полоску.

— Как вы и просили, мы не делали с ней ничего, кроме пары инфракрасных рефлектографических тестов. — Грин снова потянул картину на себя. — Они четко показали находящуюся под слоем краски «Мону Лизу», вместе с несколькими предварительными набросками и доработками. — Он снова протянул картину Фабю и снова, когда тот почти схватил ее, вернул к себе, вспомнив еще что-то. — Наши эксперты считают, что на модели тонкая, почти прозрачная, вуаль. Мне сказали, что это называется гуарнелло — в то время ее носили женщины, ждущие ребенка. Может быть, загадочная улыбка «Моны Лизы» — улыбка беременной женщины?

— Потрясающе, — сказал Фабю, которому удалось наконец завладеть картиной. — Мы, разумеется, посмотрим, удастся ли подтвердить эти предположения. — Он передал картину своему помощнику, спрятавшему ее в специальный контейнер. Фабю выпрямился и поправил галстук. — Пожалуйста, присаживайтесь.

Он указал на стулья, расставленные вокруг низкого столика. Том и Дженнифер сели с одной стороны, Фабю и Грин — с другой.

— Стало быть, во всем виноват Наполеон, — улыбнулся Фабю, передавая Тому чашечку кофе. — Молока?

Том покачал головой.

— Все, что мы знаем — то, что где-то между 1800 и 1804 годами, когда картина висела в его спальне, он заменил оригинал копией, которая позднее и была возвращена в Лувр. Затем на оригинале написали портрет, который вы только что видели, — это позволило ему всегда возить с собой «Мону Лизу».

— Никто бы не удивился тому, что он возит свой собственный портрет, — рассмеялся Фабю. — Скромность никогда не была его характерной чертой.

— Египетский обеденный сервиз был изготовлен между 1810 и 1812 годами; видимо, именно в этот период он решил навсегда спрятать картину.