Знак кровоточия. Александр Башлачев глазами современников - [18]
Гения не видно за его Песнями, гений знает, как отделить художника от произведения, спрятать себя за произведением, скрыть себя, забаррикадироваться, отстраниться, притвориться сторонним наблюдателем. «Неужели это я сделал?» Нет, это не ты. Это сделал Бог - с твоей помощью. Ты хорошо себя сохранил, ты незамутнен, ты много работал над собой, ты в
.V
67
состоянии помочь Богу сотворить эти Песни! Сотворить… Это правильное слово! Творчество гения - это Со-Творчество. Бог подсказал тебе Слово, ты - проводник - принял его, набол-тал-нашептал, возвращаясь домой туманным промозглым утром. Хорошо, пусть это будет морозная, звездная ночь.
Но гений не просто слепой проводник, он в состоянии отличить зерна от плевел, отсечь все лишнее, оставить только самое нужное, необходимое этой самой звенящей Песне. И он совсем не знает, что сделала эта Песня с моим сердцем.
Гений, точно, не знает, даже не догадывается. Не может осознать свой вклад в мировую культуру! Потому что скромный? Или потому что просто глупый? Гений, открой карты, посмотри в них внимательно! Не скромничай! Ничего не бойся… Тебе дано очень много! Но - по силам дается мешок испытаний. Я вижутвои ладони, моих скудных познаний в хиромантии хватит на то, чтобы напророчить тебе удивительную судьбу. У тебя есть силы, и упрямство, и правильная дорога. И своя линия! Тебя проведет по ней Слово, которое ты услышал еще в детстве, оно навсегда останется с тобой, оно никуда не денется, оно пуповина, соединяющая тебя с матерью Жизнью, с отцом Богом. Ты только иди!
Марина Невская, журналистка
ВАСИЛИЙ НЕЛЮБИН
А КОГДА Я УМРУ
Все мы ~ Зиловы
Я никогда бы, наверное, не взялся за воспоминания о Башлачеве, если бы однажды в письме Саша не написал: «А когда я умру, ты сможешь рассказать печатными словами всем потомкам о том, как мы ходили на день рождения, и прочие небылицы. Я усиленно работаю над собой, чтобы доставить тебе в будущем удовольствие всласть поглумиться над моей памятью в народных сердцах. А ты оттачивай перо на проделках наших чукотских братьев по разуму!» На дворе был январь 1985 года. Башлак (именно так звали Сашу Башлачева на журфаке Уральского университета) уже оставил в покое «вздорную старуху - журналистику», а я продолжал осваивать необъятные просторы Красноярского края в качестве корреспондента краевой партийной газеты. Мы оба были полны творческих планов, и всерьез ни о каких смертях и мемуарах не думали. Таких веселых и оптимистичных писем, как в тот период, я от Саши больше не получал: «Мэтр Артем Троиц-кий сбил ме71я с прямой дорожки на пенсию. Он дал мне понять, что я на шее родной редакции - не медаль, и пора мне в люди. Теперь я в людях. Людям, слава Богу, все нравится. Так что, глядишь, и взойдет звездою русский рак в исполнении твоего старого собутыльника!»
Как много воды утекло с той поры… Саши уже много лет нет с нами. В восемьдесят пятом нам такие сроки казались нереальными. Ну, кто в двадцать «с хвостиком» лет планирует свою жизнь на четыре пятилетки вперед? Мы жили сегодняшним днем и радовались… Помнится, накануне защиты дипломов мы сидели с однокурсниками и пытались представить себя через полтора десятка лет. Какими мы будем в сорок? Образы рисовались смело, широкими мазками, вполне по-репински. С воображением у нас все было в порядке. Один будет главным редактором большой газеты, другая -многодетной матерью, третий писателем… И только на Башлаке фантазия дала сбой. Никто не смог представить Сашку сорокалетним. Как ни печально, этот прогноз оказался самым точным. Саша умер молодым. Звезда русского рока в исполнении Александра Башлачева взошла. А мемуаров о нем за двадцать лет, прошедших со дня его гибели, я так и не написал. Тяжелое это занятие - писать о близких людях. И дело не том, что «лицом к лицу лица не увидать». Была у меня возможность посмотреть на Сашу и «на расстоянии». Да и два десятка лет - достаточный срок для того, чтобы оценить масштаб его таланта. Дело в другом. Еще студентами мы вместе смеялись над воспоминаниями типа «Я и Наполеон». Помнится, в колхозе на уборке картофеля, в одном из совхозов Свердловской области, мы придумали некоего мифического уроженца здешних мест Льва Давидовича Перловича - несостоявшегося декабриста, друга Пушкина и основателя отечественного параллелепипе-дизма. Башлак написал портрет Перловича - черно-белый профиль в стиле пушкинских рисунков пером на полях рукописей. Наш герой стал звездой того уборочного сезона, и даже местная районная газета, не разобравшись в хитросплетениях студенческих фантазий, на полном серьезе написала, что будущим журналистам удалось раскрыть неизвестную ранее страничку истории и отыскать в архивах портрет друга Пушкина - уроженца здешних мест. В череде нескончаемых колхозных, как сказали бы сейчас, перфор-мансов была выставка картин Перловича. Висело на стене совхозной столовки и «полотно», написанное Сашей, под названием «Я и Наполеон» - два бетонно-серых параллелепипеда на сверкающем паркетном полу. Апофеоз болезненной мании величия выдуманного от начала и до конца «гения», основателя и «друга»… Я читал воспоминания о Саше его студенческой поры. Но так и не смог решиться написать о нем сам. В таких случаях принято вспоминать, как мы «ночи напролет спорили о том, о сем». Но Башлачев не был великим спорщиком, он больше любил слушать и рассказывать о том, что его поразило или взволновало. У него, как и у большинства наших друзей, никогда не было свободного времени. Но «ночи напролет» были. С друзьями - с Сергеем Нохриным, Евгением Пучковым, Александром Измайловым, Алексеем Тюплиным… И с его любимыми женщинами… У Саши были бесконечные романы, но самые страстные с Ритой Кирьяновой и Татьяной Авасьевой. Девушки его любили. Все мы были ребятами популярными, но Саша был из нас самым тонким, нежным, душевным. И в отличие от нас знал огромное количество стихов. Впрочем, круг студенческих друзей Башлачева был достаточно узок. Иных улс нет, а те - далече! Да и только ли в спорах познаются друзья? Я вспомнил почему-то, как мы абсолютно молча шли в общежитие по заваленному снегом Свердловску из Дворца культуры автомобилистов, где в те времена показывали фильмы, не допущенные в главные кинотеатры столицы Большого Урала. В тот раз впервые увидели «Полеты во сне и наяву». Мы долго молчали и после того, как проглотили на одном дыхании «Утиную охоту» Вампилова. Книга была дефицитом, и читали ее в четыре глаза. «Это про пас!, -только и сказал Сашка. - Веемы - Зиловы!» Очевидно, что у каждого из нас - людей, учившихся вместе с Сашей на жур-факе УрГУ, был свой Башлачев. И он очень разный. Ведь и мы совсем не похожи друг на друга.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Здесь собраны перлы американского остроумия, которые, возможно, составят одну из краеугольных основ философии разных людей, не желающих терять чувство юмора в новом тысячелетии.
Предлагаемая вниманию читателей книга является продолжением двухтомного справочника известного советского авиаконструктора и историка отечественной авиации Вадима Борисовича Шаврова. Его книги, выпущенные издательством "Машиностроение" под общим названием "История конструкций самолетов в СССР", не раз переиздавались и приобрели широкую известность в нашей стране и за рубежом. Они стали наиболее полными и авторитетными справочниками по истории отечественного самолетостроения. В последние годы жизни автор начал работу над следующим томом, однако по разным причинам выпустить подобное издание не представлялось возможным.
В книгу вошли сказки о животных, волшебные и бытовые сказки народов Африки, Австралии и Океании. Составление, вступление и примечание К. И. Позднякова, Б. Н. Путилова. Иллюстрации Л. Токмакова. .
Что лучше снимает напряжение после трудовой недели, чем вечерок с приятелями в бане: с вениками, пивом, квасом или крепким горячим чаем? Каких типов бывают бани, чем отличается финская баня от ирландской, а последняя, в свою очередь, от древнеримских терм? Как самому спроектировать и построить для себя этот оазис хорошего настроения, как правильно париться и даже как заготавливать и сушить веники — все это вы узнаете из нашей энциклопедии.Рассчитана на широкий круг читателей.Що краще знімає напруження після трудового тижня, ніж вечірка з приятелями у бані: з віниками, пивом, квасом або міцним гарячим чаєм? Яких типів бувають бані, чим відрізняється фінська баня від ірландської, а остання, в свою чергу, від давньоримських терм? Як самому спроектувати й побудувати для себе цей оазіс гарного настрою, як правильно паритись і навіть як заготовлювати і сушити віники — про все це ви довідаєтесь з нашої енциклопедії.Розрахована на широкий загал читачів.
Naruto RpgНаправленность: Джен Автор: alchoz Беты (редакторы): Волчонок Кара , ДыханиеНочи Фэндом: Naruto, The Gamer (кроссовер) Рейтинг: R Жанры: Фэнтези, Фантастика, Экшн (action), AU, Мифические существа, Попаданцы Предупреждения: OOC, Мэри Сью (Марти Стью) Размер: Макси, 96 страниц Кол-во частей: 26 Статус: закончен Статус: Молодой человек из мира "The Gamer" попал в Наруто.
В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.
Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.
Работа Вальтера Грундмана по-новому освещает личность Иисуса в связи с той религиозно-исторической обстановкой, в которой он действовал. Герхарт Эллерт в своей увлекательной книге, посвященной Пророку Аллаха Мухаммеду, позволяет читателю пережить судьбу этой великой личности, кардинально изменившей своим учением, исламом, Ближний и Средний Восток. Предназначена для широкого круга читателей.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.