Знак D: Дракула в книгах и на экране - [46]

Федор Курицын описывает этот эпизод так: «Единою же яздящу ему путем и узре на некоем сиромахе срачицю издрану худу, и вопроси его: «Имаши ли жену?» Он же отвеща: «Имам, государю». Он же глагола: «Веди мя в дом твои, да вижю». И узре жену его младу сущу и здраву и глагола мужу ея: «Неси ли лен сеял?» Он же отвеща: «Господи, много имам лну». И показа ему много лну. И глагола жене его: «Да по что ты леность имееши к мужу своему? Он должен есть сеяти и орати и тебе храните, а ты должна еси на мужа своего одежю светлу и лепу чинити, а ты и срачици не хощеши ему учинити, а здрава сущи телом; ты еси повинна, а не муж твой: аще ли бы муж не сеял лну, то бы муж твой повинен был». И повеле ей руце отсещи и труп ея на кол всадити»[29]. Описания чинившихся Дракулой-воеводой ужасов продолжаются: «Некогда же обедоваше под трупием мертвых человек, иже на колие саженых, множество бо округ стола его; он же среди их ядяше и тем услажашеся. Слуга же его, иже пред ним ясти ставляше, смраду оного не могии терпети и заткну нос и на страну главу свою склони. Он же вопроси его: «Что ради тако чинишь?» Он же отвеща государю: «Не могу смрада сего терпети». Дракула же ту и повеле его на кол всадити, глаголя: «Тамо ти есть высоко жити, смрад не можеть тебе доити»»[30]. Эти ужасные картинки распространяли еще большие суеверия среди перепуганных валашских и трансильванских крестьян. Ходили слухи о том, что господарь пристрастился пить человеческую кровь, предпочитая кровь младенцев. Рассказывали и о том, что Цепеш продал душу дьяволу, отрекся от Христа и совершал черные мессы с человеческими жертвоприношениями.

Трапеза князя Дракулы. Немецкая гравюра конца XV века.

Многие легенды о Дракуле связаны с крепостью Поенарь на реке Арджеш, одним из главных опорных пунктов валашского правителя. Эта крепость неподалеку от Тырговиште возведена в XIII веке на высоком берегу бурной реки на месте древнего укрепления даков и существенно перестроена во времена Влада Цепеша, для чего местным жителям потребовалось немалое напряжение сил. Правда, жители разбросанных в горных распадках деревушек, на чьи плечи пали заботы о строительстве крепости, получили от Дракулы существенные фискальные послабления. Крестьянское ополчение обеспечивало охрану «орлиного гнезда» и уход за ним. Они же, эти селяне, организовали Цепешу безопасный переход через горы, когда Поенарь в 1462 году осадила турецкая армия. Под покровом ночи Дракулу вместе с семьей вывели из крепости пятеро проводников из села Арефу, спасая своего властителя от верной смерти. В 1746 году уже разрушенную крепость посетил митрополит Неофит. Вот фрагмент из его записок: «Говорят люди, что при возведении этих стен заметным человеком был мастер Маноле и что он якобы замуровал в стену свою жену, чтобы в стене она навек оставалась. И в те времена господаря Влада приходили к крепости турки и били по ней из пушек с другой горы, расположенной на востоке. И после того как турки разрушили стены, никого не нашли они, а господарь бежал в другие края».

Крепость Поенарь действительно уже давно разрушена, хотя не теми турками и не в том году, когда за ее стенами укрывался Влад Цепеш. Сегодня лишь овеянные легендами руины напоминают о средневековой славе. Но понятно, что на каждое княжеское имя должен приходиться хотя бы один сохранившийся в неприкосновенности старый замок. Поэтому пунктом паломничества для туристов, приезжающих в Трансильванию в поисках Дракулы, стали не романтичные развалины Поенарь, а крепость Бран неподалеку от города Брашова. Этот мрачный замок построен на перевале, через который когда-то вел торговый путь из Семиградья в северные области Валахии. Доподлинно известно, что Влад Цепеш побывал в Бране лишь однажды: осенью 1462 года (через несколько месяцев после бегства из Поенарь) в течение шести недель воевода находился здесь в заточении под охраной солдат венгерского короля. Молва превратила неприступный Бран, в ХХ веке ставший резиденцией румынской королевской семьи[31] и поэтому неплохо восстановленный, в «замок Дракулы». Сколь бы убедительной ни была экспозиция разместившегося в коридорах, переходах и башнях Брана исторического музея, фольклорная экзотика все равно сильнее. На бойком туристическом базаре у подножья замковой скалы Дракулу — в десятках вариантах и изображений на дереве, пластмассе, камне, стекле, металле, керамике — продают за гроши вместе с вампирами, Брэмом Стокером и всей карпатской и румынской историей в придачу.

Современный румынский историк, автор работы о замке Бран Ион Праовяну цитирует письмо, в 1456 году направленное Владом III жителям города Кронштадт (Брашов): «Когда властитель силен и могуществен, он может творить мир по выбору своему. Если он беспомощен, придет сильнейший и сделает с ним все, что пожелает». Цепеш, как мог и как умел, творил и устраивал мир по своему выбору. Есть легенда, согласно которой страх перед Цепешем и уважение к нему были столь сильны, что у питьевого фонтана на площади в Тырговиште постоянно находился золотой кубок. Ни один из жаждущих горожан или путников, даже если и попадались среди них вороватые, не осмеливался кубок украсть, понимая, чем это может обернуться. «Кровавый ореол вокруг имени Дракулы сделал его обладателя легендарным правителем и, быть может, наделил добродетелями, которыми он никогда не отличался, — писал в конце XIX века румынский историк Ион Богдан. — В представлении народа Цепеш получил характеристики господаря жестокого, но справедливого; поэты последовали народному представлению, а ученые-патриоты сделали Дракулу величайшим национальным гением, сражавшимся за свободу и водворившим в пределах своей страны справедливость порядка». Еще одно объяснение нравам того времени дал автор вышедшей в Санкт-Петербурге в 1909 году книги «История Румынии» Николай Борецкий-Бергфельдт: «Интересы нации вращались вокруг меча и пули, а величие государства определялось количеством вражеской крови, пролитой у его границ; даже выбор монарха основывался не на государственной пользе, а на том страхе, который внушала врагам данная фигура на троне. Замолкло все, остановилось течение культурной жизни, и народ остался в застывшей позе сторожевого солдата, бдительно следившего за одним только: как бы данную черту не переступил непрошеный чужеземец».