Знак D: Дракула в книгах и на экране - [45]

Колосажатель

В 1456 году, уже при поддержке не из Стамбула, а из Буды, Влад III вернулся на валашский престол и на сей раз сумел удержать его в течение шести лет. Эти годы были заполнены беспрерывными столкновениями с турками, интригами против венгерских магнатов, подавлением боярских мятежей, уничтожением внутренних противников, главными из которых считалась знатная местная семья Данешти (с нею Цепеш расправился весной 1460 года), усмирением крестьянских волнений и «наведением порядка» на территории княжества, еще не имевшего ни определенных границ, ни постоянных атрибутов государственности. Свою власть Влад Дракула утверждал страхом, разорениями, пытками, мечом. По меркам эпохи результаты его государственной политики были успешными: Влад III не только сохранил контроль над валашскими землями, но и сумел стать фактическим хозяином значительной части соседней Трансильвании, никому не подотчетным и ни от кого не зависящим.

Именно в этот период Влад и «прославился» как «сын дьявола» (в немецких источниках его называют wutrich, то есть «неистовый», «изверг», «лютый»). Веским поводом для таких эпитетов служила прямо-таки сатанинская жестокость, с которой Цепеш чинил расправу над захваченными в сражениях пленниками. После ужасных пыток этих несчастных, как правило, сажали на кол; очевидцы из местных крестьян, задыхаясь от ужаса, рассказывали, будто господарь собственноручно вырывал сердце и вырезал печень у живых еще людей и тут же пожирал внутренности врагов. Дракула был немыслимо суров и к противникам, и к неверным союзникам, и к проштрафившимся подданным: рубил головы, сжигал и варил заживо, сдирал кожу, принуждал к людоедству, вспарывал животы… Даже в венгерской тюрьме Влад III, согласно «Сказанию о Дракуле Воеводе», оставался верен своим жутким пристрастиям: ловил или покупал мышей и птиц, которых якобы пытал, сажал на кол и обезглавливал. Исследующий психологические фрустрации Влада Цепеша врач, наверное, мог бы сказать: кол для казни предстает в воспаленном сознании как метафора фаллоса, а конвульсии несчастных жертв на колу представляются мучительным совокуплением со смертью.

Профессор Андрееску перечисляет изощренные способы казни, которые Дракула практиковал: «Господарь приказывал насадить на длинную жердь двадцать человек, протыкая их поочередно в области грудной клетки, между ребер». Технологию ужасной казни хорошо отработали еще в древнем мире. Жертв обычно насаживали на толстый кол, верх которого был округлен и смазан маслом или опален. Кол вводился в анус или влагалище (в этом случае смерть наступала от обильной кровопотери) на глубину нескольких десятков сантиметров, потом орудие пытки устанавливали вертикально. Жертва медленно сползала вниз. Мучения порой не прекращались несколько дней, так как кол не пронзал жизненно важных органов, а лишь входил все глубже в человеческую плоть. Иногда на колу устанавливали горизонтальную перекладину, которая не давала несчастному сползти слишком низко и гарантировала, что смерть не наступит быстро.

Влад Цепеш оказался не одинок в своем зверстве. Колосажание было широко распространено на Ближнем Востоке. В античном мире и средневековой Европе эта изуверская казнь применялась эпизодически, хотя по мере продвижения с запада на восток единичные случаи сменялись массовыми экзекуциями. Конечно, в Средние века общая политическая культура и этика были по нынешним представлениям невероятно низки, но вот в России, например, политических противников, преступников и просто несчастных сажали на кол не только при татаро-монгольском иге, но и много позже. В 1570 году (через столетие после злодеяний Цепеша) Иван Грозный, наказывая новгородцев за выдуманные самим государем «сношения с Польшей», велел опричникам ежедневно сажать на кол по тысяче человек. Тем же способом царь-западник Петр I расправился с любовником своей первой жены Евдокии (Лопухиной) майором Степаном Глебовым, причем это истязание произошло в уже просвещенную эпоху, в 1718 году, на Красной площади при большом стечении народа и в присутствии неверной царской супруги. Интересно, что жутковатая лексика, связанная с колосажанием, попала в России даже в детские стихи. В безобидном и точно стилизованном под народную сказку «Коньке-горбунке», написанном Петром Ершовым в 1834 году с благословения Пушкина, государь грозит своему конюшенному:

«Не достанешь мне Жар-птицу

В нашу царскую светлицу,

То, клянуся бородой!

Где-нибудь, хоть под водой,

Посажу тебя я на кол.

Вон, холоп!» Иван заплакал

И пошёл на сеновал,

Где конек его лежал.

Жестокий русский царь сам закончил в средневековом стиле: сварился в котле с крутым кипятком. Но такое бывало не только в сказках и не только в России. Известный эпизод, изложенный в греческой хронике о Владе Цепеше, повествует о том, что, когда Мехмед Завоеватель с войском приблизился к валашской столице Тырговиште, он будто бы увидел тысячи людей, посаженных на колья, расставленные в геометрическом порядке. Турецкий султан, продолжает летопись, оказался в такой степени поражен этой картиной, что отбыл в Стамбул, приказав подчиненным самим заканчивать войну. Другие многократно описывавшиеся в летописях свидетельства о нравах Дракулы скорее напоминают исторические анекдоты, правда, из области циничного «черного» юмора. Однажды Цепеш увидел монаха на ослике. Это показалось князю столь смешным, что он приказал посадить на кол ослика, а сверху монаха. Другой пример: как-то господарь увидел мужика в дырявой рубахе. Дракула начал выяснять, есть ли у того жена, достаточно ли супруг дает ей льна? Когда выяснилось, что все нормально, князь велел отрубить женщине руки и посадить ее на кол. Мол, безрукой руки не нужны, да и жить ей, в общем, незачем…