Знак четырех. Записки о Шерлоке Холмсе - [129]

Разумеется, я не мог не откликнуться на эту просьбу. Нельзя было отказать в последнем желании соотечественнице, умирающей на чужбине. Но и оставлять Холмса одного мне не хотелось. В конце концов мы решили, что я вернусь в Мейринген, а юный посыльный останется с моим другом в качестве проводника и спутника. Холмс сказал, что побудет еще какое-то время у водопада, а потом медленно двинется дальше через горы в Розенлау, где вечером я его нагоню. Уходя, я обернулся и увидел, что Холмс стоит на краю пропасти, сложив на груди руки, и всматривается в бушующую воду. Я последний раз видел Холмса в этом мире.

Почти спустившись вниз, я снова посмотрел назад. С этой точки водопад невозможно было увидеть, но извилистая дорожка, ведущая к нему, отлично просматривалась. По ней торопливо шел человек.

Его черный силуэт был отчетливо виден на фоне зелени. Помню, меня несколько удивило его появление и то, как бойко он поднимался в гору, но я спешил к больной, поэтому вскоре позабыл о нем.

На обратный путь до деревни Мейринген у меня ушло чуть больше часа. Старый Штайлер стоял у порога своей гостиницы.

– Ну что? – спросил я, бодрым шагом приближаясь к нему. – Надеюсь, ей не стало хуже?

Удивленное выражение мелькнуло у него на лице, брови шевельнулись, и у меня в груди сжалось сердце.

– Это не вы писали? – Я достал из кармана письмо. – Никакой больной англичанки в гостинице нет?

– Что вы, нет, конечно! – воскликнул он. – Но на послании стоит штамп моей гостиницы… А, это, должно быть, написал тот высокий англичанин, который прибыл после того, как вы с другом ушли. Он сказал, что…

Но я не стал выслушивать объяснений. Холодея от страха, я уже бежал по деревенской улице в обратном направлении. На то, чтобы спуститься с горы, у меня ушел час. Несмотря на все мои усилия, прошло еще около двух часов, пока я снова оказался у Райхенбахского водопада. Альпеншток[117] Холмса стоял, прислоненный к камню, у которого мой друг остановился, когда я спускался вниз, но самого Холмса видно не было. Напрасно я кричал. В ответ я слышал лишь собственный голос, многократным эхом отражавшийся от крутых утесов.

От вида этого альпенштока у меня мороз пошел по коже. Значит, Холмс не пошел в Розенлау. Он остался на этой узкой горной тропе шириной три фута с отвесной стеной с одной стороны и пропастью с другой, где его и настиг враг. Мальчика-швейцарца тоже нигде не было. Скорее всего, он был подкуплен Мориарти и, сделав свое дело, оставил мужчин наедине. Но что произошло потом? Как узнать, что произошло потом?

Пару минут я простоял, пытаясь успокоиться и собраться с мыслями. Потом мне в голову пришла идея, что можно ведь попытаться использовать метод самого Холмса и восстановить картину происшедшего по следам. Увы, все было слишком очевидно. Разговаривая, мы не дошли до конца дороги. Альпеншток стоял как раз в том месте, где мы остановились. Темная земля здесь благодаря постоянно попадающим на нее брызгам всегда была влажной, поэтому даже случайная птица оставила бы на ней свои отпечатки. Две отчетливые цепочки следов уходили вверх по дороге. Обратных следов видно не было. В нескольких ярдах от обрыва земля была изрыта, вокруг валялись втоптанные в грязь, сломанные и вырванные ветки кустов и папоротника. На краю пропасти я лег на живот и посмотрел вниз. В лицо мне ударила струя водяной пыли. Было намного темнее, чем когда я уходил отсюда, поэтому мне удалось разглядеть лишь поблескивающие кое-где, мокрые от влаги стены провала и разбивающуюся о камни на дне воду. Я крикнул, но лишь рев водопада, чем-то напоминающий человеческий голос, был мне ответом.

Однако мне все же суждено было получить последнюю весточку от своего друга. Как я уже говорил, его альпеншток стоял, прислоненный к выступающему на дорогу большому камню. Какой-то блеск наверху этого валуна привлек мое внимание. Я протянул руку и взял серебряный портсигар, который носил с собой Холмс. Когда я его брал, с камня соскользнул небольшой квадратный кусочек бумаги. Развернув его, я увидел, что это три страницы, вырванные из блокнота Холмса. И адресованы они мне. Почерк моего друга как всегда был аккуратный, строчки шли ровно, словно послание это было написано в кабинете.

«Дорогой Ватсон, – говорилось в записке, – я пишу эти строки с любезного позволения мистера Мориарти, который сейчас дожидается меня для окончательного обсуждения разногласий, имеющихся между нами. Он в общих чертах рассказал, как ему удалось уйти от английской полиции и не потерять нас из виду, благодаря чему я имел возможность лишний раз убедиться в его поистине выдающихся способностях. Мне доставляет огромное удовольствие осознавать, что благодаря мне общество будет избавлено от этого человека, хотя, боюсь, произойдет это такой ценой, которая огорчит моих друзей и в особенности Вас, дорогой Ватсон. Я уже объяснял Вам, что на своем поприще я достиг вершины, к которой стремился, и никакое другое завершение моей карьеры не принесло бы мне большего удовлетворения. Если быть до конца откровенным, я догадывался, что это письмо из Мейрингена было фальшивкой, и позволил Вам уйти, понимая, что произойдет нечто подобное. Передайте инспектору Паттерсону, что документы, которые ему понадобятся на суде над бандой, лежат в секретере в ящике под буквой „М“, в голубом конверте с надписью „Мориарти“. Уезжая из Англии, я оставил необходимые распоряжения относительно своего имущества, они находятся у моего брата Майкрофта. Передавайте сердечный привет миссис Ватсон и верьте, дорогой мой друг, что я остаюсь