Знак четырех. Собака Баскервилей - [14]

Я всмотрелся в круглые, четко очерченные кружки и заметил:

– Это след не от ноги.

– Для нас он куда более важен. Это отпечаток деревянного протеза. На подоконнике – след сапога, тяжелого сапога с широкой металлической подковой, а рядом с ним – отпечаток деревяшки.

– Человек на деревянной ноге!

– Совершенно верно. Но здесь был и кто-то второй – очень умелый и ловкий пособник. Вы сумели бы взобраться по этой стене, доктор?

Я выглянул в распахнутое окно. Луна по-прежнему ярко освещала этот угол дома. Расстояние до земли составляло добрых шестьдесят футов, и, сколько я ни старался высмотреть, нигде в кирпичной кладке не было заметно ни единой трещины или выемки, куда можно было бы опереть ногу.

– Это полностью исключено, – ответил я.

– Без помощника – да. Но представьте, что ваш сообщник спустил бы вам сверху надежную веревку (вон она – в углу валяется), прикрепив один конец к этому массивному крюку в стене. Тогда, полагаю, если вы достаточно тренированы, то сумели бы по ней вскарабкаться – и деревянная нога вам не помешала бы. Ретировались бы вы, разумеется, тем же манером, а ваш приятель втянул бы веревку обратно, отвязал ее от крюка, закрыл окно, запер его изнутри и удалился тем же путем, каким и попал в комнату. Отмечу еще одну деталь, – добавил Холмс, перебирая в руках веревку. – Хотя наш друг на деревяшке показал себя отличным верхолазом, по профессии он не моряк. Его ладони совсем не загрубели. С помощью лупы я обнаружил несколько пятен крови – особенно на конце веревки. Следовательно, он скользил вниз с такой скоростью, что ободрал себе кожу.

– Это замечательно, – сказал я, – но все еще более усложнилось. Кто этот таинственный сообщник? Как он попал в комнату?

– Да-да, сообщник! – задумчиво протянул Холмс. – Этот сообщник – прелюбопытная личность. Именно он выводит наше дело за рамки заурядных. Думаю, он открывает новую страницу в анналах преступлений, совершенных в Англии. Впрочем, нечто подобное как-то произошло в Индии и, если память меня не подводит, в Сенегамбии.

– Но как же он сюда проник? – настаивал я. – Дверь заперта, до окна не добраться. Неужели через каминную трубу?

– Решетка слишком узкая, – ответил Холмс. – Я уже изучил эту возможность.

– Как же тогда? – не отступался я.

– Вы игнорируете мой метод, – покачал головой Холмс. – Сколько раз я вам повторял: отбросьте невозможное – и то, что останется, каким бы невероятным оно ни казалось, должно быть истиной. Известно, что соучастник не проник в комнату ни через дверь, ни через окно, ни через каминную трубу. Понятно также, что он не мог скрываться в комнате, поскольку тайника здесь нет. Итак, откуда он пробрался?

– Через отверстие в крыше! – воскликнул я.

– Естественно. Иначе никак. Если вы будете настолько любезны, что подержите для меня лампу, мы продолжим наши поиски наверху – в тайнике, где нашлось сокровище.

Холмс поднялся по стремянке и, ухватившись обеими руками за балки, рывком взобрался на чердак. Затем, распластавшись ничком, взял у меня лампу и держал ее, пока я поднимался вслед за ним.

Пространство, в котором мы очутились, не превышало десяти футов в длину и шести в ширину. Полом служили потолочные балки с тонким слоем дранки и штукатурки между ними, так что приходилось переступать с перекладины на перекладину. Потолок поднимался к коньку: очевидно, это была внутренняя сторона крыши здания. Мебели не оказалось; пол устилал скопившийся за годы толстый слой пыли.

– Вот, убедитесь сами, – сказал Холмс, опершись на косую стенку. – Эта лазейка ведет наружу. Если откинуть люк, вы окажетесь прямо на крыше, довольно пологой. Именно так Номер Первый и проник в дом. Давайте поищем, не оставил ли он еще следов.

Холмс приблизил лампу к полу, и я снова увидел, как лицо его вытянулось от недоумения. Проследив за его взглядом, я почувствовал, как по спине у меня побежали мурашки. Пол густо покрывали отпечатки босых ног – четкие, ясно очерченные, однако размером менее чем в половину ноги среднего человека.

– Холмс, – прошептал я, – этот ужас сотворил ребенок!

Холмс уже успел стряхнуть с себя растерянность:

– Я, признаться, был на миг озадачен, но ребус простейший. Память меня подвела, иначе я предсказал бы это наперед. Делать тут больше нечего. Спускаемся вниз.

– Но откуда, по-вашему, взялись такие следы? – нетерпеливо спросил я, когда мы вернулись в нижнюю комнату.

– Дорогой Ватсон, а чуточку заняться анализом вам в тягость? – не без раздражения отозвался Холмс. – Вам известны мои методы. Примените их – и сопоставить результаты будет поучительно.

– Объяснений не нахожу, – признался я.

– Долго гадать вам не придется, – небрежно бросил Холмс. – Полагаю, ничего существенного здесь больше нет, однако не мешает проверить.

Он выхватил из кармана лупу и рулетку, опустился на колени и начал проворно ползать по комнате, тщательно изучая и сравнивая результаты измерений. Было что-то птичье в его облике: длинный тонкий нос, кончик которого едва не касался пола, глубоко посаженные блестящие глаза-бусинки. Двигался он ловко, бесшумно и стремительно, точно ищейка, взявшая след. Мне невольно подумалось, каким чудовищным преступником он мог бы стать, если бы направил свою энергию и прозорливость не на защиту закона, а против него. Продолжая осмотр, Холмс что-то бормотал себе под нос и вдруг издал радостный возглас: