Знаем ли мы русский язык?.. - [21]

Шрифт
Интервал

Увы, эти стандарты дурного вкуса не изжиты до сих пор. «Извиняюсь» и «пардон» — такое и сегодня можно услышать сплошь и рядом.

Впрочем, против слова «пардон» возражать не приходится. В беседе с франкоговорящим человеком оно весьма уместно. Но в разговоре двух соотечественников, не владеющих французским?! Это уж, как писал Михаил Зощенко, «что пардон, то пардон!».

Теперь о форме «извиняюсь». Наступил на ногу, сказал «извиняюсь», то есть извинил сам себя и… снова наступил.

Если вы действительно хотите попросить прощения, то лучше сказать «извините!».

Поговорим о времени и о себе. Я уверена, забывшие надеть часы знают, что правильно спросить: «Сколько времени?» или «Который час?». Эти формы абсолютно равноправны. Справедливости ради скажем, что большинство так и задаёт свой вопрос. Трудности наступают, когда мы хотим узнать время закрытия магазина или любого другого учреждения. В этом случае, как правило, следует вопрос: «До скольки работает?» Даже и не знаю, как написать это «до скольки?» То ли, как наречие, слитно? То ли раздельно? Но голову ломать не стоит, потому что нет такого слова в русском языке. Правильно спросить: «До которого часа?» Языковая норма допускает и вопрос «до скольких?» — причём ударение в слове «скольких» всегда падает на первый слог. Оно неподвижное. Считается возможным спросить и «Во сколько закрывается магазин?». Но, например, у Анны Андреевны Ахматовой такая форма вызывала негодование.

Лидия Чуковская в «Записках об Анне Ахматовой» передает её слова: «Я считаю неприличным делать замечания людям, если они неверно говорят. Неприличным и пошлым. Ничего не поправляю. Всё переношу. Но вот «во сколько» вместо «в котором часу» или вместо «когда», — тут она задохнулась от гнева и дальше произнесла по складам, — я вы-нес-ти не мо-гу».

Нельзя не доверять языковому чутью гениального поэта. Наверное, и в самом деле лучше спросить: «В котором часу?» или «Когда?».

Еще один «спорный» вопрос — «кто последний?» или «кто крайний?».

Как правильно спросить? Люди то и дело поправляют друг друга — хоть в очередь не вставай!

У сторонников вопроса «кто крайний?» есть веский аргумент — слово «последний» люди воспринимают как синоним слов «ничтожный», «плохой». Не зря же англичане после слова the last добавляют but not the least — «последний, но не худший».

И тем не менее бояться слова «последний» — это такой же языковой предрассудок, как «нелюбовь» к слову «садиться», которое якобы обязательно вызывает тюремные ассоциации. Вместо «садитесь» мы норовим сказать «присядьте».

Однако правильно спросить «кто последний?» — то есть по следу кого вам предстоит пройти. Да и приглашение «садитесь» гораздо вежливее, чем «присядьте». «Присядьте» — это намек на то, чтобы приглашённый долго не засиживался. Язык, в отличие от людей, предрассудков не признаёт.

Сколько раз за день мы здороваемся, прощаемся, благодарим, извиняемся, сочувствуем, одобряем и поздравляем с праздником… Мы используем устойчивые выражения, стереотипные слова, отложившиеся в нашем сознании с детства. Возможны ли при этом ошибки?

Повелительная форма глагола «здравствуйте» сформировалась к концу XVII века. До этого времени говорили: «повелеваю тебе здравствовати», «здравствуйте же многие лета».

Здороваемся мы обычно с людьми знакомыми. Приветствуем и тех, с кем вступаем в кратковременный контакт — в магазине, поликлинике, сбербанке. Но вы, наверное, замечали, что в деревне вам скажет «здравствуйте!» каждый встречный. И хотя вы этого человека не знали раньше и, скорее всего, больше никогда не увидите, на душе теплеет.

— Здравствуйте! —

Поклонившись, мы друг другу сказали.

— Здравствуйте! —

Что особого тем мы друг другу сказали?

Просто «здравствуйте», больше ведь мы ничего не сказали,

Отчего же на капельку солнца прибавилось в мире?

Отчего же на капельку счастья прибавилось в мире?

Отчего же на капельку радостней сделалась жизнь? —

так писал Владимир Солоухин.

Кстати, лингвисты утверждают, что только в русском языке слова приветствия связаны с пожеланием здоровья.

С XVIII века у нас стали появляться «переводы» с европейских языков — «доброе утро», «добрый день», «добрый вечер», но при этом всё равно сначала желали здоровья.

«Привет» — это тоже старинное славянское слово. От него образовалось высокое «приветствую», которое сегодня нередко можно услышать в обращении. Но звучит оно церемонно и напыщенно.

Поэты позволяли себе «приветствовать» только стихии, а наши современники почтительно «приветствуют» друг друга.

Литературным и общепринятым до сих пор остаётся «здравствуйте». Кстати, раньше слово «здравствуйте» употребляли не только при встрече, но и при расставании. Пожелать здоровья всегда уместно.

«Прощай» — и это слово наполнено глубоким смыслом. Прости, сними с меня вину и отпусти свободным. Правда, со временем слово «прощай» стало казаться слишком категоричным, слишком тоскливым, даже безысходным. Это «прощай» стало восприниматься как расставание навсегда. И в начале XIX века появилось более мягкое «до свидания».

Сегодня часто можно услышать «пока!», «чао!», «адью!». Но русские слова встречи-прощания никогда не были столь легковесными.


Еще от автора Мария Дмитриевна Аксенова
Знаем ли мы все о классиках мировой литературы?

…«И гений, парадоксов друг» – гений и впрямь может быть другом парадоксов своей биографии… Как только писателя причисляют к сонму классиков – происходит небожественное чудо: живого человека заменяет икона в виде портрета в кабинете литературы, а всё, что не укладывается в канон, как будто стирается ластиком из его биографии. А не укладывается не так уж мало. Пушкин – «Солнце русской поэзии» – в жизни был сердцеедом, разрушившим множество женских судеб, а в личной переписке – иногда и пошляком. Можно умиляться светлым отрывкам из недавно введённого в школьную программу «Лета Господня» Ивана Шмелёва, но как забыть о том, что одновременно с этой книгой он писал пламенные оды в поддержку Гитлера? В школе обходят эти трудности, предлагая детям удобный миф, «хрестоматийный глянец» вместо живого человека.


Энциклопедия для детей. Т. 7. Искусство. Ч. 1

Первая книга тома «Искусство» предлагает читателям очерк архитектуры, изобразительного и декоративно-прикладного искусства с древнейших времён до эпохи Возрождения. Она объединяет тринадцать разделов, посвященных искусству различных стран и пародов. Особое внимание уделено античному, древнерусскому искусству, а также искусству Возрождения в Италии, Нидерландах, Франции и Германии. Статьи, вошедшие в книгу, написаны специалистами из Российской Академии художеств, Московского государственного университета, Государственного музея изобразительных искусств и Центральных научно-реставрационных проектных мастерских.Том «Искусство» рассчитан на детей среднего и старшего школьного возраста, их родителей и преподавателей, а также на всех, кто считает себя любителем искусства.Все вышедшие тома «Энциклопедии для детей» рекомендованы Управлением развития общего среднего образования Министерства образования Российской Федерации как дополнительное пособие для учащихся.В 1997 году редакция издательского предприятия «Аванта+» награждена дипломом Всероссийского выставочного центра за составление, художественное оформление, издание «Энциклопедии для детей».


Энциклопедия для детей. Т. 7. Искусство. Ч. 2. Архитектура, изобразительное и декоративно-прикладное искусство XVII-XX веков

Вторая книга тома «Искусство» предлагает читателям очерк архитектуры, изобразительного и декоративно-прикладного искусства с XVII века до наших дней. Она объединяет шесть разделов, посвящённых выдающимся мастерам, основным стилям и направлениям искусства стран и народов мира. Статьи, вошедшие в книгу, написаны искусствоведами Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова, Российского государственного гуманитарного университета и Государственной Третьяковской галереи.Том «Искусство» рассчитан на детей среднего и старшего школьного возраста, их родителей и преподавателей, а также на всех, кто считает себя любителем искусства.


Знаем ли мы русский язык? Используйте крылатые выражения, зная историю их возникновения!

В русском языке множество крылатых слов и выражений. Мы легко и непринужденно их используем. Интуиция и чувство языка нас почти никогда не подводят. Но вопрос «Почему мы так говорим?» заставляет нас глубоко задуматься. Давайте задумаемся вместе с Марией Аксеновой. Используйте крылатые выражения, обогащайте свой словарный запас. И никогда, ни при каких обстоятельствах не теряйте дара речи.


Рекомендуем почитать
Пушкин. Духовный путь поэта. Книга вторая. Мир пророка

В новой книге известного слависта, профессора Евгения Костина из Вильнюса исследуются малоизученные стороны эстетики А. С. Пушкина, становление его исторических, философских взглядов, особенности религиозного сознания, своеобразие художественного хронотопа, смысл полемики с П. Я. Чаадаевым об историческом пути России, его место в развитии русской культуры и продолжающееся влияние на жизнь современного российского общества.


Проблема субъекта в дискурсе Новой волны англо-американской фантастики

В статье анализируется одна из ключевых характеристик поэтики научной фантастики американской Новой волны — «приключения духа» в иллюзорном, неподлинном мире.


О том, как герои учат автора ремеслу (Нобелевская лекция)

Нобелевская лекция лауреата 1998 года, португальского писателя Жозе Сарамаго.


Коды комического в сказках Стругацких 'Понедельник начинается в субботу' и 'Сказка о Тройке'

Диссертация американского слависта о комическом в дилогии про НИИЧАВО. Перевод с московского издания 1994 г.


Словенская литература

Научное издание, созданное словенскими и российскими авторами, знакомит читателя с историей словенской литературы от зарождения письменности до начала XX в. Это первое в отечественной славистике издание, в котором литература Словении представлена как самостоятельный объект анализа. В книге показан путь развития словенской литературы с учетом ее типологических связей с западноевропейскими и славянскими литературами и культурами, представлены важнейшие этапы литературной эволюции: периоды Реформации, Барокко, Нового времени, раскрыты особенности проявления на словенской почве романтизма, реализма, модерна, натурализма, показана динамика синхронизации словенской литературы с общеевропейским литературным движением.


Вещунья, свидетельница, плакальщица

Приведено по изданию: Родина № 5, 1989, C.42–44.