Под навесом крыши устроила себе гнездо пара ласточек, а на колесе, на крыше амбара, неподвижно и задумчиво стоял аист. По плетню и вишневым деревьям, чирикая, перепархивали с места на место воробьи.
Со стороны деревни доносились перезвоны колокола.
Наталья присела на скамейку в беседке: она ждала Сергея.
Имперская дорога широкой белой шелковой лентой вилась между полями и рощами, оттуда он и должен был появиться.
Совсем рядом рос небольшой цветущий куст, вокруг которого слышалось непрерывное гудение и жужжание. Куст протянул одну из своих веток ждущей девушке, словно предлагая ей скромный букет. По усеянным красными крапинками лепесткам, точно по маленькому благоухающему дворцу, передвигался сейчас какой-то милый жучок и испытывал свои крылья.
Наталья трепетала, на душе у нее было тревожно и радостно: ей казалось, что этот золотой день и ей принесет что-то великолепное, что свершится какое-то чудо. Она ждала чего-то или кого-то, кто расскажет ей прекрасную сказку.
Цветущие деревья и кусты вокруг нее начали перешептываться, травинки и цветы выпрямились, ласковый майский ветер будто говорил ей весенние слова любви. Порхающие бабочки, жужжащие пчелы, золотистые мухи, маленькая мышь, умными глазами взирающая на нее из земляной норки, и зяблик, поющий брачную песнь на верхушке ближайшего дерева, — все они рассказывали ей что-то, что она понимала только наполовину.
Великая, блаженная тайна витала между небом и землей. И Наталья знала это, но не осмеливалась в нее поверить.
Наконец на дороге показалось легкое облачко пыли.
Это был он, он скакал верхом, и с ним рядом — старый Онисим.
Наталья встала, но тотчас снова опустилась на скамью. Нежная дрожь пробежала по всему телу, ее охватила сладостная истома, исстрадавшееся сердце учащенно забилось.
Сергей уже был во дворе и оглядывался по сторонам, затем соскочил с лошади и поспешил к ней.
Наталья поднялась и протянула ему навстречу руки.
— Какой замечательный день! — воскликнул Сергей. — Солнце светит во все окна и во все сердца. Небо и земля смеются, засмейтесь же и вы, Наталья. Я привез добрые вести.
Она взяла его под руку и благодарно улыбнулась.
— Пойдемте же в дом, — сказала она, — пусть и остальные послушают.
Менев с близкими как раз завтракал. Карол церемонно расхаживал взад и вперед, в то время как священник, Февадия, Винтерлих, Данила и Василий сидели по разным углам, точно в укрытии. Все дожидались Сергея.
— Рад вас приветствовать! — воскликнул Менев при его появлении. — С какими новостями пожаловали?
— Все складывается как нельзя лучше, — ответил Сергей, потом поцеловал руку Аспазии и пожал протянутую десницу Менева.
— Могу я предложить вам чашечку кофе? — спросила Аспазия.
— Не откажусь, — ответил Сергей и занял место за столом, предварительно поставив рядом с собой стул для Натальи.
— А где госпожа Федорович?
— У себя в комнате.
— Тем лучше.
— Вы, стало быть, действительно все уладили с нашими евреями? — поинтересовался Менев.
— Конечно, — сказал Сергей. — Все приведено в порядок, в том числе и ваши дела, господин Винтерлих, и ваши, господин Карол Богданович.
— Премного благодарен, — поклонился последний.
— Я вам по гроб жизни обязан, — краснея, пролепетал Винтерлих.
— Позднее я каждому из вас представлю подробный отчет, — продолжал Сергей. — Кроме того, я посетил директора гимназии. Мы с ним подали заявления в школьный совет, для проформы, но вопрос уже разрешился самым благоприятным образом: три наших молодых человека могут немедленно приступать к занятиям.
— О! Как нам перед вами стыдно, — прошептала Аспазия, тогда как Менев буквально засиял, а три студиозуса кинулись наперебой изливать свою благодарность.
— По дороге я еще — en passant[93] — организовал помолвку.
— У кого же, позвольте полюбопытствовать?
— У Бадени: Бронислава с майором отныне счастливая пара.
— Итак, вы, собственно говоря, одним махом со всем разделались, — констатировал Менев.
— Далеко не со всем, — не без иронии ответил Сергей. — Как раз сейчас наступает самая важная часть моей миссии.
— Что вы имеете в виду?
— Я попрошу вас немного набраться терпения: вы же видите, что я привык решать все вопросы быстро.
— Быстро и успешно, — заметил Винтерлих, который был теперь в полном восторге от Сергея.
— Однако прежде я переговорю с челядью, — заявил Сергей. — Простите меня, господа, я на несколько минут удалюсь.
Он направился в пекарню. Наталья собралась было последовать за ним, но он ей этого не позволил, предупредив:
— Мне не хотелось бы, чтобы вы познакомились с грубой стороной моей натуры.
Собрав вокруг себя слуг, он сразу заметил, что все они снова нарядись в прежнюю крестьянскую одежду. Следовательно, его увещевания все-таки не прошли даром. Даже у Ендруха исчез лорнет. Сергей не тратил лишних слов. Он говорил образно и убедительно, точно полевой капеллан, и под конец все были растроганы до слез. Когда он удалился, Тарас произнес:
— Вот это барин! За такого я в огонь и воду пойду!
А Мотуш добавил:
— Кто умеет приказывать, тому и подчиняются с охотой.
Вернувшись в столовую, Сергей первым делом обратился к Феофану, с которым пошептался у окна, после чего подошел к священнику.
