Змей подколодный - [174]

— Если б я был её куратором!.. — простонал Андрей. — Бронированная камера — и ключ утопить!..

— Не станут ваши преподы этого делать, — сказал Флюк. — Поди ты запри дурака необученного — он тебе такого натворит! Не оберёшься! Да на вас оскалиться не по делу себе дороже — сработает как катализатор, врубаешься?

— Чушь собачья, — огрызнулся Андрей, лелеявший мечту о камере бережней, чем последний заныканный сухарик.

— Нет, — сказал Флюк, — это не чушь. Это принцип свободы личности. Вы же тут все — латентные маги, и все — козявки сопливые! Сила есть, ума — с фонарями не отыщешь! Не игрушки! А пока вы думаете, что сами себе хозяева, ваши способности мирно дрыхнут себе… Тонкий такой мутабор, понял?

— Хрен с ним, с мутабором! — сказал Андрей. — Лучше скажи, с чего ты взял, что Ольга уйдёт опять? Она ведь сегодня не сумела…

— Не сумела, — согласился Флюк, — зато договорилась. Это теперь вопрос времени, и зависит он отнюдь не от Ольги. Так что, рыцарь ты хренов, надо дежурства поделить. И глаз с неё не спускать!

Андрей был согласен глаз не спускать. Он был вообще на всё согласен. Даже самочувствие Белого Кролика на тот момент не волновало его ни капельки, хотя Флюк попытался утешить и тут, предположив, что кроличье дело образуется как-нибудь само собой.

— По законам жанра, — подтвердил джедай, и они принялись составлять график охраны барышни на текущий день.

Время до ночи досталось Андрею, потому что Флюк должен был бежать по делам и уже опаздывал. Андрей, вздыхая, покивал. Рыжий выглядел измотанным донельзя — видно, устройство безопасного места для хозяйки встало ему недёшево. Спать завалится, к гадалке не ходи. Говорить это вслух джедай не стал, но рассыпался перед тигром в благодарностях. И на предельной скорости рванул в гимназию.

Барышню он нашёл в своём рокарии.

Барышня учила геометрию в компании Никиты Делика. Зрелище трогало до слёз: прилежные школьники, не желая упускать последние тёплые денёчки, сидели на травке, уткнувшись носами в учебник. Ольга догрызала карандаш и выглядела очень довольной, Никита, вооружённый циркулем, оформлял на листочке решение задачи. На камне были разложены бутерброды, и стоял графин с соком. "Мне снилась осень в полусвете стёкол, друзья и ты в их шутовской гурьбе, и, как с небес добывший крови сокол, спускалось сердце на руку к тебе…"[39]

Андрей налил себе сока, выбрал самый большой бутерброд и поинтересовался успехами. Такое поведение стоило ему немалых трудов. Отчаянно хотелось вышвырнуть Никитоса из рокария, схватить прилежную школьницу в охапку, осыпать ругательствами и поцелуями, а потом завалить на травку, даже и не тратя времени на раздевание… Хотя — корсет уж точно лишний, да и количество юбок… Он одёрнул себя и вслушался в глас народа. Народ оказался прав, решив, что одна голова — хорошо, а две просто прекрасно, и взял новую теорему на абордаж в течение часа. Вглядевшись в листочек, Андрей потребовал объяснений. Ему объяснили, в два голоса и с великим энтузиазмом. В голосах отчётливо слышалась уместная гордость.

— Ай, молодцы! — похвалил Андрей — Кто бы мне ещё предыдущий параграф растолковал!

— Я могу, — скромно предложил Никита.

— А я не могу, — сказала барышня, — у меня история висит.

— Историю тоже не помешало бы, — сказал Андрей.

— Я тогда за учебником сбегаю, — сказал Никитос.

— И за пирожными, если не трудно, — сказала барышня, и Никитос убежал, а барышня захлопнула книжку и твёрдо посмотрела Андрею в глаза. — Прости меня, пожалуйста, — сказала она.

— Ночью, — сказал Андрей, напрочь забыв о дежурстве и Флюке. — Я прощу тебя ночью, ладно?

— Ладно, — сказала барышня и разулыбалась так, что он всё-таки схватил её, а потом, позже, они услышали треск кустов, и в рокарий пролез Никита, нагруженный здоровущим свёртком и стопкой учебников. Барышня вырвалась, а Никита залился краской.

— Ребята, — жалобно сказал он, — я вам, конечно, мешаю, но, может, позанимаемся хоть немного? Ведь вас исключат! Ну нельзя же так!

— Историю принёс? — спросила барышня.

— Я и физику с алгеброй принёс, — буркнул Никита.

— Отлично, — вздохнул Андрей, — только можно я поем сначала?

— Тут мясо в горшочках, — сказал Никита, распаковывая свёрток.

— А пирожные? — с негодованием спросила барышня. — Пирожные там есть?!

Никитос был прав: тянуть с учёбой возможным не представлялось. Исключить, может, и не исключат — пока! — но вот быть персонажем картины "Опять двойка" Андрею порядком надоело. Тем более что маму, сестричку и собачку с картины успешно заменял господин Демуров. Особенно собачку — бойцовскую такую, оскалившую большие ядовитые зубы…

Они учились до самого вечера и разошлись с чувством выполненного долга.

— Ложись-ка ты спать сейчас, — сказал Андрей, проводив барышню до интерната.

— Да уж придётся. Что-то я совсем…

— Я подойду ровно в час. Проснёшься?

— Флюк разбудит, — сказала Ольга, и они расстались, так ни о чём и не поговорив.

В половине первого ночи к Андрею прилетел на сосновой ветке рыжий тигр. Излучая самодовольство, тигр сообщил, что дежурство принял. Барышня спит и будет спать до самого утра, даже если поливать её холодной водичкой.