Змей из райского сада, или История Евы Королевой, родившейся под знаком Водолея - [6]

Я мучительно думала, зачем же гению меня рисовать? Если бы он творил в жанре кубизма, тогда, конечно, было бы понятно. Я никогда не видела работ Чургулии. Но то, что я слышала, говорило о том, что нужна ему именно я. Говорили, что он обладает редким талантом реалистического портрета. Все устали от художников новой волны, малюющих непонятные цветовые пятна и абстрактные картины. Чургулия же был реалистом.

Я пыталась представить, как выгляжу со стороны и какое впечатление произвожу. Раньше мне таким анализом заниматься не приходилось. В целом я была собой вполне довольна. Может, потому что не ставила перед собой задач, связанных с эффектной внешностью. И не зацикливалась на ней.

Я не пошла в театральный, потому что не была такой, как Машка Ольшанская. Но я не страдала от отсутствия мужского внимания, потому что мужчин вокруг было много, и они были моими друзьями.

Я — не худая модель с ногами, похожими на два шланга для горячей и холодной воды. Я невысокая, и ножки мои обременены округлыми бедрами и рельефной попой. Она оттеняется тонкой талией, которая контрастирует с моей гордостью — грудью восковой спелости третьего размера. Те, кто относится ко мне с любовью, считают, что фигурка у меня женственная и аккуратная. А недоброжелатели не упускают случая намекнуть, что она слишком перегружена вторичными половыми признаками. Длинные волосы напоминают шифер не только цветом, но и равномерной волнистостью.

С лицом — сложнее. От прабабушки Сурии, которую я никогда не видела, в наследство мне достались татарские скулы, желтоватый загар и эпикантус, то есть монгольское веко. Но глаза при этом светло-светло зеленые. В принципе, если не знать, то моей татаро-монгольской крови можно и не заметить. Но родители, глядя на меня, всегда поминают добрым словом прабабушку Сурию.

Я не пользуюсь косметикой. При моей специальности это как-то смешно. Да и в среде художников это не особо принято. Все мои однокурсницы очаровательны в своем натурализме и симпатии к стилю хиппи.

К Чургулии в мастерскую я, конечно же, пошла. Вот только он, паразит, недописанных картин никогда не показывал. О том, что он задумал написать с меня свою дипломную работу, я узнала тогда, когда мы уже жили вместе и компании наших высокохудожественных друзей расходились из нашего дома только к утру.

Салаты «Марс в рыбах» и «Луна в Тельце» стали достоянием общественности. А я убедительно играла роль хозяйки богемного салона. Я вспоминаю об этом времени с легкой ностальгией. И самое смешное, что тогда мне даже казалось, что я абсолютно счастлива, если не принимать во внимание досадные мелочи.

В декабре Чургулия сподобился-таки затащить меня в ЗАГС. Я согласилась, потому что мне в принципе было все равно куда с ним идти — в кино, в гости или для разнообразия в тот же ЗАГС. И так было понятно, что идти нам куда-то придется вместе.

— Я хочу, чтобы ты была моей женой, — торжественно сказал мне Чургулия, которого никто никогда не звал по имени.

— Окей, Чургулия. Я была твоей женой, — ответила я и рассмеялась.

Его лицо окаменело. Оно становилось таким всегда, когда он демонстративно пережидал мою дурь.

— Да нет… Не обижайся! Просто анекдот вспомнила про золотую рыбку. Знаешь? «Хочу, чтобы у меня все было!» — «Хорошо. У тебя все было».

Он даже не усмехнулся. Я почувствовала себя дурой.

— Ты уходишь от ответа, Ева?

— Ты меня спрашиваешь неправильно, — заявила я.

Паузу нужно было выдержать из принципиальных соображений. А пока я ее выдерживала, вдруг увидела всю эту сцену со стороны. Таким ли я представляла себе своего будущего мужа лет, скажем, в четырнадцать, на пике романтических мечтаний? Конечно нет. Я и предположить не могла, что он будет таким красивым. Всегда говорила, что терпеть не могу красивые мужские лица. Но кто чего боится, то с ним и случится.

— Я хочу, чтобы ты стала моей женой, — поборов раздражение, произнес он. И веско добавил: — Сейчас же.

Что говорить… Мне льстил его напор. На моем месте хотели бы оказаться многие. Но свобода вдруг показалась такой желанной. Если я стану его женой, ему уже не надо будет вот так держать меня на морозе и требовать ответа. На все вопросы он получит ответ между щами и котлетой по-киевски. Боже, я даже не знаю, как все это готовить. Если я стану его женой, мы, скорее всего, перестанем спать в его мастерской на ложе для натурщиц. А мне так нравится этот нереальный свет рефлекторов в темноте. Ведь без них на мраморе спать ужас как холодно. И мы купим «че-ло-ве-ческую кровать»! К этому уже столько времени призывает меня моя дорогая мама. И мысль о «че-ло-ве-ческой кровати» заслонила собой главный вопрос дня.

Мы долго стояли на улице. А снег все валил и валил. И вопреки притяжению не падал, а так и кружился в воздухе. Желтые фонари в Соляном переулке стали похожи на одуванчики, так много вокруг роилось медово-желтых пушинок. И тогда я подумала, что из любой ситуации можно извлечь пользу. И встречать Новый год нужно не только в новом платье, но и с новой фамилией.

Я примерила ее и пришла в восторг — Ева Чургулия, в этом что-то есть. Как долго мое редкое имя искало себе подходящую пару. Тривиальная фамилия Королева осталась в тривиальном прошлом. Теперь нужно было соответствовать непростому имени моего подающего надежды супруга.