Змей-искуситель - [16]

— Ты не сможешь погубить мою жизнь! Тебе это не удастся!

Я кричала во весь голос, обращаясь к неведомой судьбе, изо всех сил цепляясь за землю. Меня окружали темнота и дождь, волосы повисли мокрыми прядями. Я зарыдала, когда особенно сильная боль едва не разорвала меня пополам.

И наконец все закончилось. Я была пуста и хватала ртом воздух, едва не теряя сознание. Но впервые за долгие девять месяцев я дышала только за себя одну! Я моргнула и вытерла капли дождя с лица. Что-то мокрое и теплое двигалось между моими бедрами. Я нагнулась и коснулась пальцами личика моего ребенка. Он слабо пискнул.

В это мгновение я преобразилась. Все, что осталось от моей юности и жалости к себе, было сметено потоком любви и преданности. Сумеречный свет освещал нас обоих. Мой сын был таким же одиноким и таким же несчастным, как я, и это делало его моим! Конец дождливого ноябрьского дня в Долине в Аппалачских горах может заставить любого человека поверить, что он один на этой земле. Но я не была одна. У меня был этот удивительный маленький человечек, этот плод моего собственного сада, который появился на свет на моей земле, под одной из лучших яблонь. Из случайного и несчастливого соединения произошло чудо, как знаменитое «сладкое яблоко хаш».

Я накрыла нас обоих плащом, перевязала ему пуповину шнурком от ботинка, взяла сына на руки и нежно прижала к себе.

— Я люблю тебя, ты мой, и я так жалею о том, что говорила раньше! — Я заплакала. — Твоя жизнь будет замечательной, богатой и полной всего того, что я сама упустила. Обещаю тебе, обещаю!

К тому времени, как Дэви явился домой — пьяный, усталый, с ног до головы забрызганный грязью, размахивающий двумя бумажками по сто долларов, — я уже лежала под запятнанными кровью простынями в спальне. Наш сын спал у моей груди.

— Я же говорил тебе, говорил, что выиграю! — начал Дэви, ворвавшись в комнату, разбрызгивая вокруг себя грязную воду. — Я же говорил…

Его голос прервался. Он остановился и смотрел на меня через комнату, освещенную слабым светом очага и старой керосиновой лампой на прикроватном столике, потому что электричество у нас отключили неделю назад. 1979 год едва не угробил нас, но я сумела разжечь собственный огонь и зажгла свой свет. Люди уже не один раз побывали на Луне, компьютеры начали свое победное шествие по миру, мы входили в эпоху бэби-бума. А я родила своего сына без врачей, обезболивания, под открытым небом — точно так же, как мои предки-пионеры. Это было тяжело, но я могла собой гордиться. В тот вечер я узнала намного больше о собственных силах. А еще я поняла, что в этом мире настоящее, а что нет.

Я смотрела на моего мужа, словно мать-медведица из берлоги. Я не доверяла никому — даже самцу, бросившему это семя в мое лоно. Я лежала очень тихо, охраняя своего детеныша. У меня болело все — не только тело, но даже лицо. Очень медленно Дэви на цыпочках подошел к кровати, грязными пальцами чуть отодвинул в сторону лоскутное одеяло. Когда он увидел нашего сына, он издал негромкий звук и сел на пол, словно ноги отказались ему служить. Он коснулся пальцем щеки ребенка, и по лицу его потекли слезы.

— У нас есть ребенок, — прошептал Дэви. — Я получил наконец своего мальчика…

«Нет, он мой. Я родила его одна», — едва не сказала я, но выражение нежности на лице Дэви остановило меня. Я знала, что мне предстоит вести серьезные битвы ради моего ребенка, и я была связана с его отцом. Дэви хотел этого ребенка. Я могла с ним справиться, но действовать надо было очень осторожно.

— Мы назовем малыша в твою честь, — сказала я. — Дэвис-младший. Но при одном условии.

Дэви замер, его потемневшие пьяные глаза уставились на меня.

— И что же это за условие?

— Ты поклянешься жизнью нашего сына, что как бы ты ни прожил свою жизнь, чем бы ты ни занимался за пределами этой фермы, ему никогда не придется стыдиться тебя. Он должен слышать о тебе только самые лестные отзывы.

Гнев и разочарование появились на лице Дэви, но он был неглуп. Он не стал спорить. Он знал о своих слабостях и моей силе. И он оправдал мои ожидания. Подняв правую грязную руку, Дэви произнес:

— Я клянусь.

Потом он прижался к моей щеке и заплакал.

И я заплакала тоже.

— Начинается новая фаза в развитии «Фермы Хаш», — объявила я.

Был ветреный апрельский день. Свежий ветер, врываясь в окна, успокаивал и в то же время возбуждал меня. Логан и Мэри Мэй стоически сидели на дешевых уличных стульях — шестилетний малыш с рыжеватыми волосами и зелеными глазами и нетерпеливая, энергичная девочка-подросток. Логан держал на коленях моего красивого веселого малыша, своего племянника Дэвиса. Дэви-старший отсутствовал — где-то проходили очередные гонки. Четверо сумрачных вежливых Макгилленов и старших Тэкери сидели рядом.

Я подняла старый серебряный кувшин и вылила традиционный яблочный сидр на сосновые доски только что отстроенного, похожего на небольшой амбар здания в центре парковки, засыпанной свежим гравием. Постройка была простой и приземистой. Справа находилась маленькая кухня, где будут готовить яблочные пироги, слойки и другие кондитерские изделия. В другом конце здания расположатся магазин и сувенирная лавка, где будут продавать яблоки и все, что с ними связано: куклы из высушенных яблочных семечек, наперстки из яблоневого дерева, свечи с ароматом яблок.