Змей и жемчужина - [7]
Грузный мужчина, сидящий слева, всё ещё пялился на меня, и к его испитым щекам быстро приливала кровь.
— Откуда ты узнал, какие у меня на руках карты?
О Господи! Я бросил на него усталый взгляд. Никому не нравится проигрывать свои деньги карлику; стало быть, карлик шельмовал. Я, разумеется, умел шельмовать. Я умел незаметно доставать карты из рукава; умел раздавать карты, как хочу, хоть все будут червы, хоть все до единой будут валеты. Но я не шельмовал. Тех, кто шельмует в таверне, слишком часто избивают до полусмерти и выбрасывают за дверь, а когда бьют человека моего роста, его легко можно невзначай убить.
— Уверяю тебя, я не шельмую, — сказал я, показывая всем своим видом, что подобные обвинения мне надоели. — Это простая математическая неизбежность.
— Это ещё что? — Ишь какой подозрительный. — Небось колдовство?
— Это всего лишь означает, любезнейший, что, когда я играю в примьеру, я считаю вышедшие карты. И рассчитываю вероятность, с которой у тебя на руках окажутся карты, которые ещё не вышли. Мои расчёты — это не колдовство, а математически оценённые шансы, и именно поэтому я знал, какие карты находятся у тебя на руках.
— Слишком много больших слов для такого маленького человечка, — утробно расхохотался один из остальных игроков. — Небось у тебя в загашнике столько же слов, сколько и колдовских штучек?
— Должно быть, для кое-кого обыкновенный счёт — это то же самое, что колдовство. — Я высыпал в свой кошелёк последние монеты со стола. — Хочешь попробовать посчитать карты в нашей следующей партии? Думаю, тебе придётся снять с ног сапоги, когда досчитаешь до десяти.
Я терпеливо ждал, пока он пытался понять смысл моей насмешки. До пьяных даже оскорбления доходят не сразу. Наконец он уразумел, в чём соль, и густо покраснел до корней волос.
— Ах ты, жалкий маленький свинёнок!
«Во всяком случае, не такой жалкий, как твоё умение играть в карты, — мог бы отпарировать я. — Или твой убогий сморщенный член, который ты вечно уговариваешь Анну потрогать». Но вслух я этого не сказал. Никто не любит, чтобы кто-то указывал ему на его умственные или физические недостатки. Карлики тоже не любят, когда насмехаются над их внешностью, но в отличие от прочих людей внешность карлика как бы принадлежит всем. Дети, женщины, мужчины — все они могут указывать на нас пальцами и смеяться и говорить, что им вздумается. Я знал это ещё с тех пор, когда был маленьким — вернее сказать, когда я был совсем маленьким и впервые понял, что никогда не вырасту большим.
— Ещё партию? — вместо того, чтобы ответить, спросил я и с безукоризненной ловкостью одним движением запястья развернул карты веером.
Пьяный хлопнул мясистой пятерней по столу, так что все глиняные кружки с грохотом повалились на стол и сидящие у огня игроки в зару оторвали взгляд от стаканчика с костями.
— Ах ты, убогий маленький шулер! Да я обмотаю твою вонючую шею твоими же собственными кишками!
Звон вонзившегося в стол ножа заставил его замолчать. Я всадил клинок в дерево точно между его указательным и средним пальцами, ни на йоту не задев их — ловкий трюк, который не раз помогал мне быстро скрыться. Пьяный посмотрел на торчащий из стола нож, и к тому времени, когда он, наконец, сообразил, что остриё вошло в дерево, а не в его руку, я выдернул клинок из доски и между мною и им встала Анна.
— Ещё вина? — ласково спросила она своим усталым нежным голосом, который нравился мне в ней больше всего. — Коротышка уже заплатил, так что почему бы тебе не промочить горло? Вот, держи наше лучшее красное...
Он позволил ей увести себя в сторонку и вложить в его лапищу кружку пойла, которое здесь называлось вином, а она позволила ему немного пощупать её плоскую грудь, одновременно сурово посмотрев на меня поверх его плеча. Я сделал извиняющееся лицо, пододвигая к ней одну из монет, потом поглядел на моих оставшихся двух партнёров.
— Может, сыграем ещё партейку?
— Нет, примьера не для меня. — Это сказал высокий дружелюбный малый, красивый брюнет, который только ухмыльнулся, когда я всадил в столешницу нож. Его звали Марко, и от него почему-то всё время пахло корицей. За последние месяцы я выиграл у него немало монет, но он ничуть не держал на меня за это зла. — Я предпочитаю зару, — признался он.
По-моему, зара — это игра для идиотов. Я сам никогда не играл в зару или в какую-либо другую игру, где всё решает лишь везенье. Больше всего я любил шахматы, но шахматы — игра аристократов. В низкопробных римских тавернах, где я зарабатывал себе на жизнь, едва ли найдётся хоть несколько шахматных досок.
— Да сопутствует тебе удача, — сказал я Марко, хотя знал — он наверняка проиграет, и собрал свою колоду карт. Старые потёртые карты, обтрёпанные по краям и засалившиеся, со следами жирных пальцев и пятнами от вина, но за прошедшие годы я сделал себе на них очень неплохие деньги. Я, конечно, выгляжу, как жалкий оборванец, от которого отвернулась удача, — мой кожаный камзол истрепался, протёртая до дыр рубаха залатана на локтях, рейтузы на и без того кривых ногах сидят как нельзя худо — но карлику не стоит выглядеть хоть сколько-нибудь зажиточным. Мы и так привлекаем слишком много внимания и являемся лёгкой добычей, так что нам ни к чему выделяться ещё и богатым платьем. Вышитые рукава и дорогие плащи не про нас. К тому же, чем меньше денег я трачу на одежду, тем больше у меня остаётся на покупку книг. Я пощупал монетки в моём кошельке, прикинул, что тут хватит на хороший ужин и бутылку доброго вина, и убрал свою карточную колоду.
1947-й. Чарли Сент-Клер, выдворенная семьей из родной Америки за проступок, граничащий с преступлением против приличий, прибывает в Европу, надеясь разыскать свою кузину, пропавшую во Франции во время немецкой оккупации. 1915-й. Юная Эва Гардинер рвется воевать против немцев, и неожиданно такой шанс ей предоставляется. Разведывательное управление предлагает Эве стать агентом на французской территории, занятой бошами. Опекать ее будет знаменитая Алиса, королева шпионов, управляющая разведывательной сетью прямо под носом у немцев.
Юная рабыня Тея, принадлежащая дочери богатого римлянина Лепиде, влюбляется в красавца гладиатора. Однако счастью рабыни и гладиатора не суждено продлиться долго: хозяйка Теи, приревновав ее к гладиатору, разлучает влюбленных. Прошло время, и певческий дар Теи превратил ее в утонченную певицу для римской знати. Сама того не желая, Тея привлекла внимание самого императора Домициана. Безжалостный император, который в каждом видел убийцу, и не подозревал, что отныне его жизнь в руках очаровавшей его Теи.«Хозяйка Рима» — невероятно успешный дебютный роман американской писательницы Кейт Куинн, за которым последовали еще два романа из римского цикла.
69 год нашей эры. Римская империя бурлит. Год четырех императоров изменит все — особенно это коснется жизни двух сестер, Корнелии и Марселлы. Изысканная и амбициозная Корнелия, само олицетворение идеальной супруги, живет ради того, чтобы однажды лицезреть, как ее преданный муж станет императором. Ее сестра Марселла гораздо меньше интересуется тем, как вершится история. Но кровавый переворот заставляет обеих женщин вступить в борьбу за собственную жизнь. Пока Корнелия собирает осколки разбитых надежд, Марселла обнаруживает способность влиять на сильных мира сего.
Рим, II век нашей эры. В годы правления Траяна империя достигла небывалой мощи и величия, распространив свое владычество даже на самые отдаленные уголки Европы и Азии. Но могло ли это продолжаться вечно?Сын гладиатора Викс, авантюристка Сабина, интриганка Плотина и амбициозный патриций Адриан становятся главными песчинками в водовороте интриг, коими, как и во все времена, движут три кита страстей человеческих: любовь, ненависть и жажда власти. Судьбы этих людей тесно переплетаются с судьбой Римской империи, теряющей лучшего из владык Вечного города на семи холмах.
Тропы повсюду. Тропы пронизывают мир – невидимые муравьиные тропы, пешеходные тропинки и дороги между континентами, автомагистрали, маршруты и гиперссылки в сети. Как образуются эти пути? Почему одни втаптываются и остаются, а другие – исчезают? Что заставляет нас идти по тропе или сходить с нее? Исходив и изучив тысячи вариаций различных троп, Мур обнаружил, что именно в тропах кроятся ответы на самые важные вопросы – как сформировался мир вокруг нас, как живые организмы впервые выбрались на сушу, как из хаоса возник порядок и, в конце концов, как мы выбираем нашу дорогу по жизни. В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.
Март 1919 года. Все говорят о третьей волне испанского гриппа. После затишья, оно длилось всё лето, и даже думали, что с пандемией покончено, ограничения стали очень суровы. Но, чёрт возьми, не до такой же степени! Авантюрист Джейк Саммерс возвращается из Европы после очередного дела – домой, в окрестности Детройта, где с недавних пор поселился вместе с компаньоном. Возвращается один: ловкий прошмыга (и будущий писатель) Дюк Маллоу застрял в карантине – не повезло кашлянуть на таможне. Провинциальный Блинвилль, ещё недавно процветающий, превратился в чумной город.
Князь Сергей Сергеевич Оболенский, последний главный редактор журнала «Возрождение», оставил заметный след в русской эмигрантской периодике. В журнале он вел рубрику «Дела и люди»; кроме того, обладая несомненным литературным талантом, с 1955 г. под своим именем он опубликовал более 45 статей и 4 рецензии. Наша публикация знакомит читателей с полной версией книги «Жанна – Божья Дева», которая, несомненно, является главным итогом его исследовательской и публицистической деятельности. Многие годы С. С. Оболенский потратил на изучение духовного феномена Жанны д’Арк, простой французской крестьянки, ставшей спасительницей своей Родины, сожженной на костре и позже причисленной клику святых Римско-католической церковью.
Судьба румынского золотого запаса, драгоценностей королевы Марии, исторических раритетов и художественных произведений, вывезенных в Россию более ста лет назад, относится к числу проблем, отягощающих в наши дни взаимоотношения двух стран. Тем не менее, до сих пор в российской историографии нет ни одного монографического исследования, посвященного этой теме. Задача данной работы – на базе новых архивных документов восполнить указанный пробел. В работе рассмотрены причины и обстоятельства эвакуации национальных ценностей в Москву, вскрыта тесная взаимосвязь проблемы «румынского золота» с оккупацией румынскими войсками Бессарабии в начале 1918 г., показаны перемещение золотого запаса в годы Гражданской войны по территории России, обсуждение статуса Бессарабии и вопроса о «румынском золоте» на международных конференциях межвоенного периода.
В представленной читателю книге журналиста, писателя и профессора EPFL (Федеральной политехнической школы Лозанны) Эрика Хёсли соединилось профессиональное, живое перо автора и его страсть к научной работе. Подробно и глубоко он анализирует историю, которая, по его мнению, превосходит любой вестерн – великий поход в Сибирь и завоевание русского Севера. Перед нами не только архивные страницы этой эпопеи, – хотя фактическая сторона дела написана очень скрупулезно и сопровождается картами и ссылками на архивы и документы, – но интерес автора к людям: их поступкам, мотивам, чувствам, идеям и делам.
Кажется, кровопролитным «индейским войнам» на Западе США никогда не будет конца. Белые и краснокожие, осатанев от взаимной ненависти, безжалостно истребляют друг друга. Правда, десятилетнюю Джоанну Леонбергер, как и других белых детей, индейцы увезли с собой, чтобы воспитать в своих племенных традициях. Капитан Кидд, ветеран многих войн, привык жить сегодняшним днем, странствуя от поселения к поселению, где он зарабатывает публичным чтением газет для малограмотных покорителей Дикого Запада. Но на этот раз у него другое, более выгодное задание – сопроводить Джоанну через весь Техас к дяде и тете, которым чудом удалось разыскать и выкупить ее у индейцев. Они едут через бескрайние прерии – старик, умеющий стрелять без промаха, и девочка, не знающая ни слова по-английски.
Иван Данилович Калита (1288–1340) – второй сын московского князя Даниила Александровича. Прозвище «Калита» получил за свое богатство (калита – старинное русское название денежной сумки, носимой на поясе). Иван I усилил московско-ордынское влияние на ряд земель севера Руси (Тверь, Псков, Новгород и др.), некоторые историки называют его первым «собирателем русских земель», но!.. Есть и другая версия событий, связанных с правлением Ивана Калиты и подтвержденных рядом исторических источников.Об этих удивительных, порой жестоких и неоднозначных событиях рассказывает новый роман известного писателя Юрия Торубарова.
Книга посвящена главному событию всемирной истории — пришествию Иисуса Христа, возникновению христианства, гонениям на первых учеников Спасителя.Перенося читателя к началу нашей эры, произведения Т. Гедберга, М. Корелли и Ф. Фаррара показывают Римскую империю и Иудею, в недрах которых зарождалось новое учение, изменившее судьбы мира.
1920-е годы, начало НЭПа. В родное село, расположенное недалеко от Череповца, возвращается Иван Николаев — человек с богатой биографией. Успел он побыть и офицером русской армии во время войны с германцами, и красным командиром в Гражданскую, и послужить в транспортной Чека. Давно он не появлялся дома, но даже не представлял, насколько всё на селе изменилось. Люди живут в нищете, гонят самогон из гнилой картошки, прячут трофейное оружие, оставшееся после двух войн, а в редкие часы досуга ругают советскую власть, которая только и умеет, что закрывать церкви и переименовывать улицы.
Древний Рим славился разнообразными зрелищами. «Хлеба и зрелищ!» — таков лозунг римских граждан, как плебеев, так и аристократов, а одним из главных развлечений стали схватки гладиаторов. Смерть была возведена в ранг высокого искусства; кровь, щедро орошавшая арену, служила острой приправой для тусклой обыденности. Именно на этой арене дева-воительница по имени Сагарис, выросшая в причерноморской степи и оказавшаяся в плену, вынуждена была сражаться наравне с мужчинами-гладиаторами. В сложной судьбе Сагарис тесно переплелись бои с римскими легионерами, рабство, восстание рабов, предательство, интриги, коварство и, наконец, любовь. Эту книгу дополняет другой роман Виталия Гладкого — «Путь к трону», где судьба главного героя, скифа по имени Савмак, тоже связана с ареной, но не гладиаторской, а с ареной гипподрома.