Змей и Радуга. Удивительное путешествие гарвардского ученого в тайные общества гаитянского вуду, зомби и магии - [87]
Целью деятельности Бизанго, как неоднократно подчёркивал Жан Батист, были поддержание ночного порядка и уважения к этому времени суток. Кроме того, оно гарантирует защиту семьям участников, а по мере посвящения в рядах организации оказывается всё население региона.
– Для больных и неимущих это сущая благодать, поскольку мы таким помогаем бесплатно, – пояснил Батист. – Но и кнута без пряника не бывает. Если что нарушишь, и обществу не по нраву – пожалеешь.
– Вы имеете в виду нарушителей спокойствия, или кого попало?
– Кого попало? – Ни в коем случае! Всё делается по справедливости. Допустим, кто-то находился на улице в неурочное время и его заколдовали. Почему? Потому что ему там нечего делать в такой час. Заколдовали, но не сильно, в виде предупреждения на будущее. Он, конечно, приболеет, но это станет хорошим уроком.
Жак пожал плечами – мол, не понимаю, как люди не понимают очевидного.
– Но если кто побеспокоит одного из наших без повода, и его вину докажут, то ему мы укажем на место, чтобы не рыпался. У нас тоже имеются свои рычаги воздействия.
– В этом арсенале, – пояснил он, – есть как заклинания, так и порошки, украдкой наносимые на спящую жертву. С этой целью палачи подстраивают ловушку в местах, где жертва бывает часто. Порошок, рассыпанный в форме креста, как вам известно, опасный капкан для малого ангела-хранителя ти бон анж, а без него гаитянину не спастись. Помиловать виновного может только президент, и лечение обойдётся недёшево.
– Говорят, будто мы едим людей, – сменил тему Жан-Батист. – Да, едим, но не в кулинарном смысле. Мы пожираем дыхание жизни.
– Эрар говорил, что вы и не такое можете.
– Комендант может говорить, что хочет.
– Он сам себе тайное общество, – пошутил я, припомнив разговор на Петит Ривьер в Арбоните. Ответной улыбки не последовало.
На наших глазах происходило что-то непонятное, не был ли в этом замешан Эрар? То, как он живописал нам Бизанго, шло вразрез с тем, что мы видели на собрании, куда он же нас и привёл, представил Жану Батисту и всю ночь наслаждался происходившим.
– А когда обычно ваши кого-то похищают? – спросила Рашель.
– По ночам, – быстро ответил Батист, затем, подумав, добавил. – Хотя заклятье может настигнуть и днём. Как только станет известно, что кто-то болтает лишнее. Если это тот, кто общается с белыми или докладывает шишкам в верхах о том, чем мы тут занимаемся. Он, конечно, попробует скрыться, но его всё равно найдут. И кое-кому придётся дважды пройти сквозь землю – провалиться и выскочить обратно.
– В виде зомби? – спросил я напрямик.
Жан смерил меня взглядом.
– Каждого злодея ждёт наказание. Недаром поётся… – Его высокий голос снова перенёс нас в ночной Гонаив:
Последние слова Жан пропел, едва сдерживая смех.
– А как поступают с ворами? – спросила Рашель.
– Факт воровства необходимо доказать. Всегда. Получив жалобу, мы приступаем к расследованию. Если факт подтвердился, мы ставим капкан. Проворовавшийся Шанпвель вылетает из организации пробкой.
– Но он может бежать? – спросил я, вспомнив рассказ Инара про то, как ему удалось улизнуть.
– Тому, кто виновен, бежать некуда. Мы отыщем его на краю земли, или на горной вершине.
– А за океаном?
– Да хоть на улице Нью-Йорка.
– Но здесь, на вашей земле, этим занимается участковый?
– Здесь да, впрочем, как и везде. Большинство преступлений совершается ночью, а это наше время. Участковому положено быть в курсе, и мы его информируем. Он в любом случае узнает, что и как. Если изобличённый преступник скрывается на чужой территории, а мы пришли за ним, тамошний участковый не станет вмешиваться в наши дела. Тем более, участковый, как правило, и хунган и президент Шанпвеля. Днём он носит мундир, а ночью меняет кожу.
– Тарелке нужна ложка, а ложке тарелка, – произнесла Рашель. И в её словах послышалось эхо слов, некогда произнесённых Марселем Пьером.
Жан снова засмеялся в ответ.
– Друзья мои, то, что вам показали – верхушка айсберга. Действо прошлой ночи не более, чем тренировка отдельной ячейки. Такие встречи проводятся раз в два месяца. А вот на будущей неделе состоится областной съезд всех секций Сен-Марка в честь открытия нового филиала. Сочту за честь, если вы составите мне компанию.
XIII. Сладка как мёд, горька как желчь
Официальная стоимость крови на Гаити – двадцать долларов за литр, если крестьянин купил её в Красном Кресте.
Марсель Пьер, Рашель и я, мы втроём наблюдали, как содержимое очередного мешочка с красной жидкостью входит через игру в костлявую руку жены Марселя. Тут же обагрилась кровью хлопковая простыня между её ног. Гаитянская больница напоминает тюрьму – забота о пациенте зависит не от его состояния, а от платёжеспособности родных. Еда, бельё, лекарства, даже само место на матрасе (тоже услуга для избранных) – всё это стоит денег.
Марсель распродал большую часть имущества, но пока что ни у кого не получилось вылечить его жену, которую приходится гонять по больницам в кузове грузовичка, теснившегося на рынках между местным бабьём и домашней птицей. Так и сегодня, Марсель на последние гроши привёз её сюда – в столицу, памятуя, что если не раздобудет новую порцию крови, к вечеру несчастная умрёт.
