Змей - [23]

Первым очнулся от помрачения Стере. Он видел, что Андроник отвернулся к окну, знал, что змей давно уполз, и отважился встать и пройти несколько шагов по комнате в сторону двери, сперва с робостью и опаской, а потом решительно и быстро. На дворе встретил его ночной ветер, свежий и чистый, и разбудил окончательно. Стере устало вздохнул, потер себе лоб, пытаясь понять, что же все-таки с ним произошло. В голове мелькали отрывки воспоминаний. Чувствовал он себя усталым, болели ноги, ломило суставы. Он уселся на краешек скамьи и глубоко вздохнул.

10

— Господа! — послышался голос Андроника. — Продолжим же наш праздник! Змей, нечистое порождение земных недр, воплощение на земле дьявола, изгнан из нашего общества!..

Но никто не откликнулся на шутку Андроника. Опоминались все с трудом, боязливо отстранялись от стен, искали один другого взглядом. Андроник подошел к домнулу Соломону и положил ему на плечо руку. Тот, очнувшись, вздрогнул.

— Домнул Соломон, все кончилось! — воскликнул Андроник. — Я прогнал его! Он ушел...

Домнул Соломон, казалось, не слышал. Молодой человек грозно посмотрел ему в глаза и сказал шепотом:

— Проснись! Ничего не было!..

В тот же миг раздался протяжный, болезненный женский стон, и доамна Соломон истерически разрыдалась. Всем сделалось не по себе.

Боязливо заглянул в комнату с порога Стере. Доамна Соломон билась в истерике и, казалось, вот-вот лишится сознания. Андроник подошел к ней и сжал запястье.

— Сударыня! Сударыня! — позвал он властно, стараясь перекричать истерические всхлипы женщины. — Мы шутили, опомнитесь!..

Доамна Соломон на секунду испуганно смолкла и снова затряслась от судорожных рыданий.

— Можно было ожидать и этого, — сказал Андроник, словно бы говоря с одним из сидящих рядом мужчин.

Но все еще как будто дремали, занятые собственными видениями, и непонятно откуда несущийся плач лишь слегка удивлял. Андроник подошел вплотную к доамне Соломон и положил ей на лоб правую руку.

— Довольно, — сказал он, — все прошло, не так ли?

Женщина, подчиняясь ему, прерывисто вздохнула. Кризис миновал, но, стыдясь собственной слабости, доамна Соломон встала и пошатываясь ушла в соседнюю комнату.

— Что случилось? — недоуменно осведомился с порога Стере. — Кто так плакал?

— Аглая, — прошептал домнул Соломон обреченно и словно прося за нее прощения. — У нее никудышные нерпы... Не выдержали, — прибавил он, как будто бы объясняя самому себе.

Опамятовался и капитан Мануилэ, подошел к Стамате и попросил у него часы, желая собственными глазами увидеть на фосфоресцирующем циферблате, сколько теперь времени.

Стамате долго и пристально смотрел на минутную стрелку.

— Двенадцать часов одиннадцать минут, — наконец сказал он.

Андроник рассмеялся.

— Насчет времени можете непосредственно обращаться ко мне, — сказал он, подходя к капитану. — Все длилось не более трех минут, а может, и меньше...

— Дольше, гораздо дольше, — задумчиво произнес капитан, стараясь связать воедино обрывки воспоминаний и отыскать кончик.

— Вам показалось, — настаивал Андроник. — Так всегда бывает. Время в подобных случаях течет медленнее.

Говорил он громко, отчетливо, и руки сунул в карманы, делая вид, что вообще ничего не произошло. Он старался совладать с той сковывающей болезненной робостью, которая, казалось, завладела всеми. Казалось, никто и шевельнуться не в силах, предварительно не оглядевшись по сторонам, как будто опасались затаившегося невидимки, готового напасть каждую секунду. Окружающее пространство стало иным, оно утратило однородность, уплотнилось в одних местах и угрожающе разъехалось в других.

— Что же это такое было? — услышал Андроник голос Владимира.

— Колдовство, дражайший мой друг, — улыбаясь, ответствовал ему Андроник.

Он постарался не упустить возможности и объясниться, сославшись на многообразие жизни.

— Кто, как не ты, занимается литературой, историей, — прибавил Андроник, — и, наверное, ты лучше разбираешься во всяких странностях. Я умею только их делать... и то изредка и в шутку...

Андроник говорил, а сам обводил глазами комнату, стараясь разбудить любопытство остальных и заинтересовать их.

— Чего только не символизируют змеи в религиях разных народов, — продолжал он, возвышая голос. — Вспомни, что змей...

— Спаси нас Господи! Господи спаси! — торопливо крестясь, жалобно запричитала доамна Замфиреску.

Слово «змей» всколыхнуло в ней весь недавно пережитый ужас. Андроник замолчал и отошел от Владимира.

— Теперь я понял, что произошло, — сказал Андроник, ища на столе коробок со спичками. — Всему виной потушенная лампа и избыток лунного света...

Лунный свет мешал открыть глаза и Дорине. Казалось, только в нем надеялась она отыскать разгадку, казалось, только из его серебряных вод могло прийти понимание, что же все-таки произошло. Цепочка событий обрывалась слишком часто.

Чего она только не перечувствовала, каких не пережила видений, но связать их воедино, понять их смысл не могла. Но что бы ни происходило на берегах лунных вод, сотворено было льдистым лунным светом. И свадьба, и жених с невестой, и лодка, столько времени качающаяся возле берега и уплывшая с такой неохотой...