Змеиный клубок - [20]

— Как это?

— А когда в банкиры записался, тогда и выбрал. Я, правда, это позже поняла.

— Странно, — заметил Коровин, — я-то, когда сюда шел, беспокоился, как вам этот листок показать… Вроде бы просто картонка с бумажками, а вот… Все-таки, ведь я только паспорт и нашел. А мертвого его не видел, врать не буду. Может, и жив, как думаете? Может, только ранен, а?

— Нет. Думаю, что нет. Хотя, если хотите знать, мне все равно, что с ним.

— Как это? — удивился Леха.

— Да так. С тех пор как мы разошлись, он для меня не существует. Понимаете? Вообще не существует.

— Разлюбили? — спросил Коровин. — Вы извините, я так, попросту спрашиваю…

В это время закипел чайник, и Митрохина, заливая кипяток в заварку, задержалась с ответом. Леха думал, что она и вовсе отвечать не станет или скажет что-нибудь типа: «Это не ваше дело». Но Галина сказала спокойно:

— Это сложная история. У нас вряд ли вообще была любовь. Так, что-то непонятное. Немного увлечения, немного расчета, немного страсти.

— А детишки? — поинтересовался Леха.

— Что детишки?

— Ну, все-таки двое у вас. Можно бы только из-за них и жить…

— Знаете, если откровенно, то мы их завели по чистой случайности. Обоих. Поленились предохраняться.

— А сейчас-то как, когда развелись?

— Он их себе забрал. Вы сами никогда не разводились?

— Разводился, — кивнул Леха, — я и сейчас разведенный.

— А нам, представьте себе, даже разводиться было лень. Так и не собрались за год с лишним.

— Понятно… — произнес Леха, хотя ни хрена не понял. Его-то баба в свое время последних денег не пожалела, лишь бы штамп из паспорта поскорее убрать. Даже алиментов с него не запросила. Тем более что хрен эти алименты получишь, с неработающего…

Галина налила чай, сделала несколько бутербродов с колбасой и сказала:

— Ну, давайте кушать…

Леха степенно откусил кусочек бутерброда, хлебнул чайку, а затем спросил:

— Тут вот какое дело. Я бы вообще в город не поехал, если б не дружок мой, Сева Буркин. Он вчера утром сюда уехал и телефон с собой взял, который по телику передавали. А я этот телефон не помню. Только знаю, что на 34 начинается.

— Наверно, 34-56-70? — предположила Галина.

— Во-во! Как я уловил, это не ваш, раз вы вознаграждения не даете. Значит, к вам он, Севка, зайти не мог. А вы сами-то знаете, чей это телефон?

— Знаю. Это телефон загородного дома. Там Митрохин жил последнее время. Он эту квартиру мне оставил, но прописан по-прежнему тут. Наверно, это Оля вознаграждение обещала.

— Это кто, сестра?

— Нет, она теперь ему вроде жены, хотя они и не расписаны.

— Так это она его у вас отбила? — простодушно спросил Леха.

— Не совсем так… — нахмурилась Митрохина.

Леха в душу лезть не собирался. Само собой, он и не ожидал, что эта самая Галина будет перед каким-то незнакомым мужиком всю свою душу выворачивать. Наверно, она тоже этого делать не собиралась, но отчего-то следующий Лехин вопрос повлек за собой целую кучу откровений.

— А все-таки, за что ж его убить могли? — спросил он.

— Богатого человека, Алексей, всегда есть за что убить. Конечно, могла быть и случайность. Например, ехал-ехал, напали, вытащили из машины вместе с телохранителями и шофером, а потом убили, потому что решили, что у него в «дипломате» миллион долларов лежит. Но думаю, что все не так было. Не случайно. У него, конечно, было много врагов, но меня больше всего его друзья беспокоили. Если вы знаете, Митрохин еще в 1991 году создал в области лесную биржу, торговавшую пиломатериалами, накрутил за год капитал и учредил банк, который уже в 1993 году сделался самым крупным в области. Тогда же Митрохин рискнул самостоятельно выдвинуть свою кандидатуру на выборы в Госдуму, хотя ему этого не советовали делать, так как у администрации на этот одномандатный округ был предусмотрен свой человек. В результате жульничества и подтасовок при подсчетах голосов Митрохин не прошел, но после этого на его банк одна за другой посыпались проверки, начиная от пожарной инспекции и кончая налоговой полицией. Позже ему намекнули, что если он не станет послушнее и не перестанет «вкручивать фишки» областному начальству, то его ждут и более крупные неприятности. А послушность надо доказывать тем, что по первому требованию администрации предоставлять ей суммы, необходимые для разных поднимающих престиж мероприятий. Почти одновременно на Митрохина «наехала» какая-то преступная группа, потребовавшая «за спокойствие» довольно крупную сумму. Митрохин обратился в милицию, там ему пообещали помощь, но один из сотрудников «по доброте душевной» намекнул, что надеяться на эту помощь не стоит. Этот чин предложил банкиру обратиться к частной охранной фирме «Гладиатор». Митрохин так и поступил. Президент «Гладиатора» Аркадий Антонов согласился обеспечить охрану банка и его сотрудников по минимальным расценкам, но при двух условиях: Антонов становится членом правления и первым вице-председателем, а банк учреждает благотворительный фонд помощи частным охранникам и детективам под председательством того же Антонова.

— А этот Антонов, он кто? — спросил Леха. — Из милиции?

— Да, раньше работал там, но потом уволился. Хотя, скажу вам откровенно, ему гораздо больше подошло бы в тюрьме сидеть, чем порядок охранять. Я как-то слышала, что у него немало темных делишек на душе. Кстати, от Митрохина. Потому что тогда, после того как условия Антонова пришлось принять, Сережа впервые за все время нашей жизни напился как свинья, плакал и говорил: «Галочка, я душу дьяволу продал!»