Змеиное золото. Лиходолье - [46]

Харлекин ускорил шаг, а я покрепче ухватила его за шею, прижавшись щекой к растрепанным рыжим волосам, пахнущим речной сыростью и почему-то мокрым, чуточку ржавым железом. Надеюсь, что от лишнего охранника по пути в глубь лиходольской степи караванщики не откажутся – ведь чем дальше от реки, тем страньше и страньше становятся земли, а уж какие там могут быть обитатели, никому толком не известно.

Вот только жители проклятой степи беспокоили почему-то куда меньше, чем разноглазый дудочник, в который раз отпустивший меня по доброй воле…

Глава 7

Разбитая дорога, кое-где поросшая пучками жесткой зеленовато-желтой травы, беспрепятственно устремлялась к самому горизонту. Впереди лежала ровная, как стол, лиходольская степь, еще не высушенная жарким летним солнцем, а потому радовавшая взгляд высокой сочной травой вперемешку с яркими цветочными венчиками и серебристыми прядями ковыля. Поднявшийся ранним утром южный ветер скользил по травяному морю, порождая блескучие волны, ласково оглаживал лицо и руки, шевелил воротник новой рубашки.

Тихо, спокойно.

Покинув Черноречье, обычно шумные и крикливые торговцы как-то приумолкли и с опаской посматривали по сторонам, поминутно оглаживая то тяжелые охотничьи ножи на поясе, то заговоренные ладанки или серебряные кресты, висевшие на шее. Степь, несмотря на то что выглядела мирной и красивой, беспокоила даже бывалых караванщиков, уже пятый, а то и шестой сезон подряд водивших торговые караваны по одной и той же дороге. Вначале на восток на некотором удалении от реки Валуши, так, чтобы буйно разросшаяся боярышниковая роща, изредка перемежавшаяся стройными тополями, все время была по левую руку, но как только высокий боярышник сменялся невысокими терновыми зарослями, нужно было сворачивать на юг, к первому крупному лиходольскому поселению, где было относительно безопасно.

Телега неожиданно подпрыгнула на кочке, и я, только-только прикрывшая глаза, чтобы чуток подремать, несильно стукнулась отяжелевшей головой об обрешетку и села. Попыталась по привычке растереть лицо ладонями – пальцы наткнулись на шелковую ленту, едва не стянув ее с глаз. Эту новую повязку Искра раздобыл мне невесть где незадолго до отправления каравана, куда мы прибились благодаря кругляшку со знаком Ордена. Караванщик долго крутил в пальцах бронзовую «монетку» с дырочкой для шнурка, пару раз колупнул пальцем потертую, слегка позеленевшую змейку на оттиске, а потом с неохотой все-таки согласился принять в одну из телег слепую девку и сопровождавшего ее рыжего мужика. Харлекин тогда оставил меня вместе с конем у городских ворот и, пока торговцы грузили товары на крепкие телеги с широкими колесами и прочными, обитыми кое-где железом осями, ушел в сторону Чернореченского базара, который разворачивал торговлю сразу же, как только начинало светлеть небо на востоке. С этого момента и пока не появится первый солнечный луч, все товары можно было купить подешевле, и те, кто обладал зрением получше и кошельком поменьше, спешили к лавкам в надежде ухватить желаемое в числе первых. Увесистым кошельком Искра похвастаться не мог, а вот отличным зрением, позволяющим видеть даже в кромешной тьме безлунной ночи, – запросто, и в результате вернулся он без денег, но зато с двумя увесистыми тючками. Один, что побольше, с едой на дорогу, второй – со сменной одеждой, отрезом беленого холста на четыре локтя и разной мелочью, среди которой я позже нашла пригоршню гвоздиков, толстую иголку с мотком ниток, деревянный гребень и десяток гладко ошкуренных колышков, вроде тех, которыми ромалийцы пользовались, разбивая шатры. Зачем они такие были нужны в степи, если во всем караване не было ни единого шатра, Искра не сказал, а допытываться я не стала. Взял значит взял, не бежать же обратно на базар, чтобы вернуть эти деревяшки…

Сонливость накатила с новой силой, и я еще раз попыталась устроиться поудобнее на кожаном мешке с овечьей шерстью и поспать, не обращая внимания на тряскую телегу и редкие грубые окрики возниц. Получалось плохо, несмотря на усталость. Этой ночью мне, разумеется, отдохнуть не удалось: Викториан дал нам с Искрой время до утра, чтобы убраться восвояси из Черноречья, и пришлось вначале бинтовать гудящее от боли колено, потом собирать нехитрые пожитки, одеваться, выяснять среди ночи про караваны, уезжающие утром… О том, чтобы поспать, речи даже не шло – харлекин подгонял меня так, будто бы за нами уже приехали орденские охотники и вот-вот зазвенит над притихшим городом подчиняющая мелодия серебристой дудочки, туго оборачивающая горло невидимой удавкой. Зато стоило нам только отъехать от города и устремиться вдоль боярышниковой рощи, как Искра успокоился и обрел прежнюю, ставшую уже привычной едкость и нахальную насмешливость.

– Как доедем до терновника, сразу на юг поворачивай. – Охранитель, худой и жилистый, один из тех наемников, который за звонкую монету согласился сопровождать караван до Огнеца, города осевших кочевников, выстроенного у когда-то полноводного, а ныне, сказывают, обмелевшего на треть Соленого озера, подвел коня почти вплотную к телеге и поехал рядом. – Дорога там есть, но бес знает, отчего каждый год она заново зарастает именно у терновых зарослей ровно на две версты к югу. Хоть прокладывай ее каждую весну заново.