Змеиное гнездо - [19]

Таггерт, казалось, погрузился в мрачные размышления.

— Но это как раз то, что я не могу понять, — признался он. — Мы предполагаем, что они — случайные жертвы, но если это действительно так, тогда чего же он боится?

И он посмотрел на Эндрюса, словно ждал, что тот прольет свет. Этого не случилось. Наконец Таггерт озвучил еще одну смутную мысль, что давно гудела в его голове:

— Но сейчас главнее другое: каков будет его следующий шаг?

Глава десятая

С характерным пренебрежением к своей внешности Таггерт продолжал трудиться над гипсовыми слепками с черепов в только что взятом напрокат вечернем костюме. Наложив еще один комок модельной глины, он разровнял его деревянной лопаткой по скулам и отступил, чтобы оценить сделанное.

— Что ж, наконец-то выглядит по-человечески, — сказал он, довольный собой. — Завтра мы сможем увидеть, как одна из них выглядела в жизни.

Подошел Карл Янг, чтобы полюбоваться работой коллеги. Обе головы, как только что сказал Хаттон, выглядели очень правдоподобно: не хватало только ушей, волос и мелких деталей вроде губ и формы носа, чтобы получились узнаваемые скульптурные изображения.

Он посмотрел на Хаттона.

— Вы сделали превосходную работу, — похвалил он его. И вдруг его лицо слегка омрачилось. — Вы испачкали глиной костюм.

Он взял с рабочего стола маленькую щетку и прошелся по пиджаку Хаттона. А тот, безразличный к этому, опять подошел к одной из голов и немного поправил контуры щеки.

— Меня не совсем устраивает эта половина лица.

Янг взглянул на часы.

— Может, это подождет до завтра? А то вы опоздаете на бернсовский ужин.

Хаттон вздохнул и отложил стеку.

— Да, вы как всегда правы, Карл. Думаю, мне лучше пойти.

— Да, кстати, эту посылку вам доставили, когда вы уходили за костюмом, — сказал Карл, вынимая небольшой удлиненный сверток из-под стола.

Хаттон вытер руки тряпкой и взял посылку. Под упаковочной бумагой была маленькая коробка из крепкого картона. Оторвав уголок, Хаттон полез внутрь и вдруг вскричал от боли и непроизвольно отдернул руку. Он поднес к глазам палец, на котором выступила капелька крови. Хаттон взял палец в рот и начал высасывать кровь из ранки.

— Что такое? — спросил встревоженный Янг.

Хаттон нахмурился.

— Наверно, укололся о скрепку, будь она неладна. — Он поднял коробку и заглянул внутрь. — Странно, там ничего нет, только какая-то стружка.

Янг принял ящик у него из рук и поставил его на попа, вытряхнув на стол горстку мелкой стружки. Хаттон оказался прав. Ящик был совершенно пуст.

Хаттон пожал плечами.

— Довольно, у меня нет времени думать об этом. Пойду-ка лучше на их хваленый бернсовский ужин. Увидимся завтра утром.

Продолжая посасывать палец, который болел слишком сильно для такой крохотной ранки, Хаттон ушел из лаборатории.

Он чувствовал себя не в своей тарелке среди плюшевого убранства огромного банкетного зала, снятого для бернсовского ужина, поскольку сразу понял, что костюм, который он взял напрокат, не особенно хорошо на нем сидит и в сравнении с остальными гостями, одетыми в национальные юбки и пышные наряды, он выглядит почти неряшливо.

Он нервно подергивал тугой воротник пластрона, отчетливо ощущая, что заболевает. Ему казалось, что в помещении необыкновенно жарко, почти нечем дышать. Хаттон решил даже, что у него начинается грипп.

Доктор Эндрюс быстро направлялся к нему, волоча за собой суперинтендента Маквити.

— Познакомься, Питер, суперинтендент Маквити. Питер Хаттон, как вам, должно быть, известно, работает над реконструкцией лиц по найденным черепам.

Маквити протянул руку.

— Очень рад. Я слышал, работа успешно подвигается?

Хаттон ответил на рукопожатие, заметив, что ладони его необычайно влажны.

— Да, я почти закончил, — вежливо промолвил он. И почувствовал, как испарина щекочет лоб. — Это только мне кажется, или правда здесь необычно жарко? — спросил он Эндрюса.

Эндрюс безразлично пожал плечами.

— Они иногда перегибают палку с центральным отоплением.

— Скажите, а как у вас получается сделать уши и нос? — поинтересовался Маквити. — Должно быть, это самое трудное?

Хаттона начало знобить, как лихорадочного больного. Стучало в виски и дрожали колени. Лицо Маквити поплыло перед глазами, а его голос доходил словно откуда-то издалека.

— Да, это самое трудное, — выдавил Хаттон. Он несколько раз поморгал, стараясь прояснить быстро мутнеющее зрение.

— Тебе плохо? — участливо спросил Эндрюс.

Хаттон заставил себя храбро улыбнуться.

— Кажется, у меня начинается проклятый грипп.

Маквити с улыбкой помахал стаканом с виски.

— Несколько таких стаканчиков быстро вас вылечат.

— Дамы и господа! Просим занять свои места, — вдруг раздался голос из репродуктора.

— Ага, сейчас вынесут хаггис под звук волынок, — радостно сказал Эндрюс. Он осторожно обнял Хаттона за плечи. — Идем, Питер. Тебе станет гораздо лучше, когда мы сядем.

Он проводил Хаттона до его стола, нашел предназначенное для него место. Хаттон с облегчением сел, облокотился об стол и, соединив ладони мостиком, водрузил на них подбородок.

Сцепив руки, он испытал болевую волну, которая возникла в поврежденном пальце и, казалось, прошла по всей руке до самого плеча. Помутившимся взором Хаттон рассматривал окаянный палец, который к этому времени заметно распух. Вокруг ранки появился волдырь, кожа вокруг сильно покраснела.