Змеи в раю - [60]

— Она — нет, но Арми упоминала об этом. Впрочем, это уже полная ерунда, потому что при такой скорости и в темноте с дороги невозможно рассмотреть водителя. Мне кажется, это просто помешательство на почве выкидыша и зависти сестре. — Хельстрем устало улыбнулся и взглянул на меня. У него на столе зазвонил телефон. — Извини, Мария, меня ждут. Звони или заходи, если у тебя будут еще вопросы. — Он улыбнулся и закашлялся, поднося к лицу носовой платок.

Я ехала на велосипеде и размышляла, что Хельстрем не похож на откровенного сплетника. Даже жаль. Я надеялась выудить из него больше информации. Я рулила и с раздражением думала о том, кто же спланировал дорожки таким дурацким образом. Почему пешеходная часть отгорожена такими высокими бортиками, что велосипедист однозначно должен свалиться при малейшем непродуманном повороте руля? Почему велосипедная дорожка внезапно заканчивается, а потом неожиданно продолжается на другой стороне дороги? Почему пешеходы должны подчиняться правилам, придуманным для автомобилистов?

Я тихо злилась, понимая, что сейчас приеду в полицию вполне готовая к жесткому разговору с Перцем. О черт, я совсем забыла, что теперь допросы Киммо ведет представитель прокурора. Причем вопросы уже не несли в себе ничего нового, их целью было просто утомить моего подзащитного, постараться запутать его, чтобы он сбился в своих показаниях и его можно было уличить во лжи. Расследование явно зашло в тупик Полиция не смогла собрать необходимое количество доказательств, чтобы предъявить Киммо обвинение в убийстве, но его будут держать в тюрьме до тех пор, пока не найдут настоящего преступника. Мне удалось найти общий язык с представителем прокурора, и он рассказал, что полиция пока не смогла найти свидетеля, который бы четко помнил время передвижения Киммо. Я предложила ему дать объявление в газету, но он отнесся к моему предложению без энтузиазма.

— Надо было искать свидетеля по горячим следам. А сейчас любой может придумать что угодно. У комиссара Стрема в запасе есть несколько наблюдений и показаний, но они какие-то ненадежные…

— И тем не менее — почему он не предоставил их защите? Он обязан был предоставить мне эту информацию!

— Да, наверное, Стрем совершил ошибку…

— Разумеется, совершил! Я хочу немедленно получить эту информацию!

Моя вспышка гнева принесла плоды: я узнала, что Перец нашел как минимум трех новых свидетелей, которых мне следовало срочно проверить. Одна пожилая семейная пара вспомнила, что они видели Киммо на улице Сувисилта двадцать минут первого, а выгуливавший собаку мужчина сказал, что видел его на набережной около половины первого. На мой взгляд, на основании одних только этих сведений Киммо следовало немедленно освободить. Я жутко злилась на Перца за то, что он скрыл от меня этих свидетелей. Представителю прокурора такое поведение полиции тоже показалось по меньшей мере странным.

— Не волнуйся, Киммо, скоро ты выйдешь на свободу, — подбодрила я его, рассказав о новых свидетелях. — Я постараюсь как можно скорее с ними встретиться. Кроме того, у меня много разных догадок о том, кто же это совершил на самом деле. Скоро кое у кого земля под ногами гореть будет!

Киммо выглядел совсем плохо. Он смотрел на меня больными глазами и, кажется, не особо вслушивался в мои слова. Я знала, что в выходные его навещали Ристо и Аннамари.

— Послезавтра отец приезжает в Финляндию, — произнес Киммо. — А похороны Арми назначены на четверг будущей недели. Я смогу пойти на похороны?

— Конечно, сможешь. Даже если будешь под стражей, тебя проводят туда под конвоем. Но я уверена, что в следующее воскресенье ты уже будешь свободен, — пообещала я, совсем как мать, уверяющая ребенка, что ветрянка через три дня пройдет.

— Ты думаешь? Мария, я решил, что если выберусь из этой истории, то никогда в жизни больше не буду заниматься садомазохизмом.

— Почему? За что ты хочешь себя так наказать? Ах да, я забыла, ты же настоящий мазохист, — промолвила я, лишь потом сообразив, что это плохая шутка.

— Я не представляю себе жизни без Арми, — всхлипнул он.

Что я могла сказать в утешение? Что жизнь продолжается, хотя и не такая, как раньше? Или что-нибудь не менее банальное? Поэтому я решила поменять тему и спросить его про мужчин Санны.

— Иногда она меняла их с такой скоростью, что я даже не успевал запомнить их имена. Санна снимала квартиру на Пунавуори, но иногда оставалась У Оде.

— А кто у нее был прошлой зимой? И общалась ли она с Оде, после того как тот угодил в тюрьму? Был ли у нее кто-нибудь между Оде и Маке или, может быть, одновременно с Маке?

Киммо так напряженно думал, что казалось, видно, как у него под светлыми вихрами шевелятся мысли.

— Ты имеешь в виду, что Арми с кем-то обсуждала смерть Санны? И высказала предположение, что это было убийство? Я в последнее время много думал и пришел к выводу, что это вполне возможно. Ты же знала Санну, она могла любого мужчину довести до белого каления. Как, например, Оде. Она всего один раз навестила его в тюрьме. Наверное, хотела окончательно отделаться от него, поэтому и прервала беременность, хотя в принципе хотела ребенка. Но не от Оде. А Маке она любила и мечтала начать с ним новую жизнь.